Когда он вышел из комнаты, доктор Робинсон тихо сказал Рэйвен:

— Старик цепляется за жизнь изо всех сил. Не знаю, что его держит на этом свете.

Нью стоял в комнате Короля Горы, прислушиваясь к его слабому дыханию. Сквозь шторы единственного окна просачивался тускло-серый свет. Лампа над кроватью старика не горела. Король Горы не шевелился. Нью постоял еще немного и повернулся к двери.

— Парень, — слабо прошептал старик. — Не… уходи пока.

Нью подошел ближе к кровати.

— Вам больно? — осторожно спросил он.

— Нет. Теперь нет. Она все-таки одолела меня. — Король Горы хрипло кашлянул. — Старая сучка… подловила, когда я был к ней спиной. Несколько лет назад… я бы спустил с нее шкуру.

— Мисс Дунстан нашла заметку в старой газете, — сказал Нью. — О том… как упала комета. Ваше имя Орен Хартли.

— Орен… Хартли, — повторил старик. — Звучит… как имя слюнявого проповедника. Это не я, парень. Я — Король Горы. — Он сказал это с упрямой гордостью. — Были… ли в этой статье имена моих родителей?

— Вашего отца звали Бен, а мать — Оркид.

— Ага… Вполне хорошие имена, пожалуй. Напоминают звон колокольчика, но… это было так давно. Возьми мою руку, парень, и крепко ее держи.

Нью сжал холодную кисть Короля Горы.

— То, что я сотворил с твоим папой, — прошептал старик, — я сделал… потому что боялся. Он слабел… Не знал, кто он, и готовился ответить на зов.

— Что бы с ним случилось, если бы он спустился в Лоджию?

— Лоджия, — горько просипел Король Горы. — Это… не просто дом, парень. Это святилище дьявола, храм для поклонения злу. Если бы твой папа ушел туда… то, что там живет, поймало бы его. В Лоджии… есть силы, которые тебя зовут и обещают… все на свете. Но все, чего они хотят, — это использовать тебя. Схватить и держать… как те колючки на горе. — Он тихо, устало вздохнул. — Тебе ведь не очень нравится твоя жизнь? Иногда хочется жить в Эшерленде и… не возвращаться в свою хибару. Разве не так?

— Так.

— Где ты живешь — не имеет большого значения, — сказал Король Горы. — Важно то… что живет в тебе. У Эшеров есть деньги… но они сидят в клетке, сами о том не подозревая. Однажды расшибут голову о ее прутья. За все свои деньги они не смогут купить ключ. Ты… гордись собой, парень.

Остальное образуется само. А твоя мама… она просто боится за тебя, потому что любит. Не обижайся на нее за это.

— Она не хотела, чтобы нашли Натана, — холодно возразил мальчик. — Ей не было нужно, чтобы Натан вернулся домой!

— Ошибаешься… Она лишь делает вид — так надо, чтобы пережить потерю. Ты — все, что у нее осталось. Наверное… я отчасти виноват в этом. — Старик сжал руку Нью. — Ты прощаешь меня, парень? За то, что я сделал с твоим отцом?

— Мне очень не хватает его.

— Я знаю. Но… иначе было нельзя. Ты меня понимаешь?

— Да, — сказал Нью.

— По крайней мере… он умер тем человеком, которого ты знал. А не тем… кем бы он стал, если бы спустился в Лоджию.

— Что случилось с Натаном? Куда Страшила унес моего брата?

— Я не знаю. Уверен только… что Страшила — часть всего этого. Часть того, что зовет тебя в Эшерленд. Я не знаю, кто такой Страшила и почему он уносит детей.

— А что случилось бы со мной, — спросил Нью, — если бы я спустился в Лоджию?

Старик молчал. Вдали глухо раскатился гром.

— Тогда… ты бы пришел прямо в ловушку, — сказал Король Горы. — Как бессловесная скотина… на убой.

— Я собираюсь сходить в Лоджию, — сказал Нью. — Уже твердо решил. Вы ведь знаете, что там внутри?

— Там… очень опасно. Парень… если бы я мог тебя остановить, сделал бы это. Но я… был, да весь вышел. Я передал тебе посох и рассказал историю. Остальное… ложится на твои плечи.

Нью почувствовал, как хватка старика слабеет. Король Горы прошептал:

— Лизбет… Кто теперь позаботится о… Лизбет?

Он терял сознание. Корка льда внутри у Нью неожиданно дала трещину. «Могут ли слова принести вред?» — спросил он себя. И тихо сказал:

— Я прощаю вас.

В руке Короля Горы снова, всего на секунду или две, появилась сила.

— Я… сейчас отдам концы. — Его голос был едва различим. — Хочу, чтобы ты пошел… и сказал им, что Король Горы хочет отдохнуть.

— Да, сэр.

Старик разжал пальцы, и его рука, соскользнув, свесилась с кровати.

Нью казалось, что он все еще слышит хриплое дыхание, но мальчик не был в этом уверен. На улице прогремел гром, оконное стекло задрожало. Нью попятился к двери и вышел из комнаты.

— Куда можно пойти, чтобы побыть одному? — спросил Нью в приемной. — Нужно кое-что обдумать.

— В начале этой улицы редакция «Демократа», — сказала Рэйвен. — Так рано там никого не бывает. Хочешь, отведу?

Он кивнул и подошел к матери.

— Ма?

Она вздрогнула. Ее руки были сложены на коленях, как во время молитвы.

Нью нежно прикоснулся к ее щеке, Майра посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы.

— Я хочу, чтобы ты взяла пикап и поехала домой, — сказал он. — Ты сделаешь это?

— Без тебя я никуда не…

— Я единственный мужчина в доме, мама. Ты говорила об этом сотни раз. Если хочешь, чтобы я был мужчиной, я должен самостоятельно принимать решения. Собирается гроза. Я хочу, чтобы ты взяла пикап и ехала домой. — Он знал, что может легко заставить мать. Потребовался бы мысленный толчок, не более. Мальчик был готов это сделать, но все же сказал: — Пожалуйста.

Она хотела было возразить, но увидела в глазах сына взгляд мужчины.

— Хорошо, — сказала Майра. — Я поеду домой. Но как ты будешь…

— Я разберусь.

Майра встала и посмотрела на Рэйвен, а затем опять на Нью.

— Ты ведь… вернешься?

— Да, мама. Вернусь.

Она отвела взгляд и вышла из клиники на улицу, где в небе собирались грозовые облака.

Нью стоял в дверях, пока она не уехала.

— Что ты задумал? — спросила Рэйвен.

— Охоту, — спокойно ответил он. — Я должен сообразить, как поставить ловушку.

Рикс услышал отдаленный раскат грома, когда сидел в библиотеке, изучая при зажженных свечах один из первых обнаруженных им предметов: маленькую заплесневелую книжечку в черном переплете, полную математических формул, тусклых чернильных рисунков и нотных знаков. Математика в школе давалась Риксу легко, но эти формулы оказались для него слишком сложными. «Что-то связанное с