Я чувствовала себя преотвратно. Все действительно кончено. Мы с партнерами сидели в купе первого класса. Скорый поезд до Лондона, через два часа будем на месте. Меня снабдили новыми колготками, восстановили макияж, я даже выступила с новым заявлением для прессы, на скорую руку состряпанным Хилари: «Я навсегда сохраню теплые воспоминания о своих друзьях в Лоуэр-Эбери, однако на данный момент для меня нет ничего приятнее и важнее, чем работа в компании «Картер Спинк»».

Я сумела произнести этот короткий текст довольно убедительно, сумела улыбнуться, пожимая перед камерами руку Дэвиду Эллдриджу. Надеюсь, газеты напечатают именно эту фотографию, а не ту, где я луплю Гая. Хотя с них станется…

Поезд отошел от станции. Я на мгновение зажмурилась, чтобы не расплакаться. Перестань, твердила я себе, ты поступаешь правильно. Все тебя поддерживают. Я пригубила капучино, сделала еще глоток. Может, кофе приведет меня в чувство? Может, исчезнет наконец это идиотское ощущение сна наяву?

В углу купе, прямо напротив меня, пристроились телеоператор и продюсер – Доминик, кажется, тип в стильных очках и джинсовой куртке. Камера была нацелена на меня, следила за каждым моим движением, то делала наплыв, то отдалялась, ловила мимику. Могли бы их и отдельно посадить.

– Итак, юрист Саманта Свитинг покидает деревню, где ее знали исключительно как домашнюю работницу, – негромко произнес Доминик в микрофон своим хорошо поставленным, телевизионным голосом. – Вопрос в том, испытывает ли она сожаление. Давайте спросим. – Он выжидательно посмотрел на меня.

– По-моему, вам велели не высовываться, – процедила я. Не буду я с ним церемониться!

– За дело! – Гай положил мне на колени стопку контракте». – Сделка с «Саматроном». Давай, вгрызайся.

Стопка была в несколько дюймов толщиной. Когда-то один только вид свеженького контракта заставлял меня встряхнуться, вызывал приток адреналина. Я всегда стремилась первой углядеть несоответствие, первой отыскать неувязку. Но сейчас контракты оставили меня равнодушной.

Все прочие погрузились в работу. Я полистала контракты, пытаясь ощутить былой энтузиазм. Отныне это снова моя жизнь. Стоит мне прочувствовать ее, я снова начну получать удовольствие.

– От кулинарных книг к контрактам, – пробормотал в микрофон Доминик. – От деревянных ложек к исковым заявлениям.

Этот парень определенно начинал действовать мне на нервы.

Я перевернула страницу. Буквы расплывались перед глазами. Не сосредоточиться. Мысли продолжали возвращаться к Натаниелю. Я пыталась ему позвонить, но его телефон не отвечал. На сообщения он тоже не реагировал. Такое впечатление, будто он разорвал всякую связь с внешним миром.

Как это могло случиться? Почему он взял и уехал?

На глаза вновь навернулись слезы. Я раздраженно смахнула их рукой. Не стану плакать. Партнеры не плачут. Чтобы справиться с собой, я повернулась к окну. Поезд почему-то замедлял ход.

– Вниманию пассажиров, – прохрипел вдруг мужской голос из динамика под потолком. – Наш поезд далее проследует со всеми остановками. Мы остановимся в Хизертоне, Марстон-Бридж, Бридбери…

– Что? – насторожился Гай. – Со всеми остановками?

– Господи Иисусе. – Дэвид Эллдридж состроил гримасу. – Сколько же мы будем тащиться?

– …прибудем на Паддингтонский вокзал с опозданием на полчаса, – сообщил голос в динамике. – Приносим извинения за…

– Полчаса?! – Эллдридж выхватил из кармана телефон. – Придется перенести встречу.

– А мне придется передоговориться с ребятами из «Пэттинсон Лобб». – Гай раздосадованно покрутил головой и набрал номер. – Привет, Мэри. Это Гай. Слушай, наш поезд еле ползет. Я опоздаю на полчаса…

– Предупредите Дерека Томлинсона… – продолжал давать инструкции Дэвид.

– Нам надо передвинуть «Пэттинсон Лобб», отменить встречу с тем парнем из «Юриста»…

– Давина, – сказал Грег Паркер в свой телефон, – этот чертов поезд опаздывает. Передайте остальным, что я задержусь на полчаса. Я пошлю мейл. – Он отложил телефон, достал наладонник и принялся тыкать стилом в экран. Мгновение спустя тем же занялся и Гай.

Я недоверчиво наблюдала за этим приступом коллективного безумия. Они все буквально позеленели. Но ведь поезд опаздывает всего на полчаса! Тридцать минут. Разве можно сходить с ума из-за каких-то тридцати минут?

И я такой же стану? Честно говоря, я уже подзабыла, каково это. Может, я вообще забыла, что значит быть юристом?

Хизертон. Поезд медленно остановился. Я бросила взгляд в окно – и невольно вскрикнула. Всего в нескольких футах над зданием вокзала парил огромный воздушный шар, красный с желтым; люди в его корзине радостно махали прохожим. Казалось, мы перенеслись в сказку.

– Эй, смотрите! – позвала я. – Там воздушный шар! Никто даже не поднял головы. Все продолжали набирать тексты сообщений.

– Посмотрите! – не отступалась я. – Ой, как здорово!

Никакой реакции. Моих попутчиков интересовали исключительно их наладонники. Шар поплыл прочь. Еще чуть-чуть – и совсем скроется из глаз. А они так его и не увидели.

Сливки юридического мира, в своих тысячефунтовых костюмах ручного пошива, с наисовременнейшими компьютерами в руках. Ни на что не отвлекаются. Чихать они хотели на то, что происходит за окном. Они живут в собственном мире.