подходит ко мне близко.

Как и во времена детства Дейрдре, рабочие отказываются приходить на Первую улицу, и из уст в уста передаются все те же истории о том, что в доме обитает «какой-то человек», который не желает, чтобы там что-либо менялось.

Тем не менее кое-что все же было сделано. В особняке обновили электропроводку и в нескольких комнатах установили кондиционеры. Все работы, однако, велись под строгим и неусыпным контролем самой Карлотты Мэйфейр.

Старый садовник по-прежнему ухаживает за газонами и в случае необходимости подкрашивает проржавевшую ограду.

Однако в целом особняк, почти скрытый от посторонних глаз огромными ветвями разросшихся дубов, постепенно ветшает. По ночам возле когда-то построенного Стеллой, а теперь заросшего лилиями и дикими ирисами бассейна поют лягушки. Деревянные качели Дейрдре давно упали со стоящего в самой глубине сада огромного дуба и превратились в кучу искореженных обломков, едва заметных в высокой траве.

Многие из тех, кто, проходя мимо дома, останавливался, чтобы поглазеть на Дейрдре, неизменно сидящую в своем кресле-качалке на боковой террасе, видели рядом с ней «очень симпатичного молодого человека, наверное родственника». Сиделки, ухаживавшие за больной, часто увольнялись только потому, что их пугал «этот странный мистер», который вдруг появлялся возле их подопечной и так же внезапно исчезал – «ну прямо как привидение». Иногда им казалось, что за ними кто-то наблюдает, но, обернувшись, они лишь краем глаза успевали заметить неясную тень.

– Около нее все время толчется какой-то призрак, – заявила в агентстве по найму молоденькая сиделка, объясняя причину своего ухода из особняка. – Однажды он появился прямо среди бела дня – знаете, ничего ужаснее в жизни своей не видела. Ноги моей больше не будет в том доме!

Я пригласил девушку на ленч, и в разговоре она вспомнила еще несколько подробностей:

– В целом мужчина как мужчина. Темные волосы, карие глаза, одет хорошо: темный костюм, белая рубашка… Но… Господи, мне стало вдруг так страшно! Он просто стоял рядом с ней, освещенный солнцем, и смотрел на меня… Я уронила поднос и закричала…

Подобных отказов медицинского персонала различного уровня от работы в семействе Мэйфейр было немало. Мы не теряем из виду этих людей, по возможности встречаемся с ними и записываем их свидетельства. При этом, однако, сами стараемся не посвящать их в подробности и не открывать истинных причин нашего интереса к тому, что, где и когда им довелось видеть или слышать.

Вывод, сделанный нами на основе полученной информации, был, мягко говоря, малоутешительным, даже пугающим. Вполне возможно, разум Дейрдре оказался разрушенным до такой степени, что она полностью утратила контроль над Лэшером и таким образом подсознательно позволила ему появляться рядом с ней не только в любое время, но и во вполне материализованной форме.

Иными словами, она превратилась в лишенного разума медиума, в беспомощную ведьму, находившуюся во власти того, кто всегда был рядом.

Существовала и иная вероятность. Лэшер мог появляться лишь затем, чтобы заботиться о Дейрдре, утешать ее и доставлять ей минуты счастья теми способами, о которых мы даже не подозреваем.

В 1980 году мне в руки попала хлопчатобумажная накидка Дейрдре, выброшенная за ненадобностью в мусорный ящик на заднем дворе особняка. Я увез ее в Лондон и передал в руки Лорен Грант, наиболее сильного психометрика нашего ордена.

До того момента Лорен ничего не знала о Мэйфейрских ведьмах, однако в данных обстоятельствах телепатия могла сыграть определенную роль, поэтому я постарался максимально закрыть от нее собственный разум.

– Я вижу сияние счастья, – едва коснувшись накидки, сказала Лорен, – эта вещь принадлежала человеку безгранично счастливому. Женщине, живущей словно во сне. Она грезит о зеленых садах и сумеречных небесах, она видит перед собой великолепные закаты. Ветви деревьев опускаются почти до земли. С одной из них свисают качели. Это девочка? Нет, подождите, это уже вполне взрослая женщина. Дует теплый ветерок. – Лорен погладила пальцами материю и еще сильнее прижалась к ней щекой. – О да! У нее есть прекрасный любовник. Красавец в духе Стирфорта из «Давида Копперфильда». Он удивительно нежен, а когда его руки касаются этой женщины, она буквально льнет к нему и готова ради него на все. Но кто же она? Ей можно только позавидовать. На ее месте захотела бы оказаться любая женщина в мире. Хотя бы на несколько мгновений!

Действительно ли такова была подсознательная жизнь Дейрдре Мэйфейр? К сожалению, узнать это от нее самой нам не суждено никогда.

Пожалуй, относительно одежды здесь уместно будет упомянуть одну деталь: что бы ни было надето на Дейрдре – ночная рубашка или накидка, начиная с 1976 года на ее шее неизменно сиял фамильный изумруд Мэйфейров.

Мне самому неоднократно удавалось видеть ее издали. До 1976 года я успел побывать в Новом Орлеане трижды, а после возвращался в этот город много раз, чтобы собрать как можно больше новой информации.

Часть времени я обязательно проводил на улицах Садового квартала и, конечно же, прогуливался мимо особняка Мэйфейров. Я побывал на церемониях погребения мисс Белл, мисс Милли и мисс Нэнси, а также последнего из сыновей Кортланда – Пирса, скончавшегося от инфаркта в 1984 году.

На всех этих церемониях я сталкивался с Карлоттой Мэйфейр. Наши взгляды встречались. Трижды, проходя мимо, я вкладывал ей в руку свою визитную карточку. Она не сделала ни единой попытки встретиться со мной. Однако не было больше с ее стороны и угроз – во всяком случае, явных.

Карлотта Мэйфейр уже очень стара. Волосы стали совершенно седыми, а худоба производит впечатление болезненной. Однако она по-прежнему ежедневно появляется в своей конторе. Ей давно уже не по силам подняться по ступеням трамвая, поэтому приходится брать такси. В их доме на Первой улице осталась лишь одна чернокожая служанка, если, конечно, не считать преданной нянюшки Дейрдре.

В ходе каждого своего пребывания в Новом Орлеане я находил все новых и новых «свидетелей», готовых рассказать мне о «темноволосом мужчине» и загадочных событиях, происходивших в особняке Мэйфейров. Все рассказы звучали очень похоже.

Хотя Дейрдре Мэйфейр еще жива, ее история на самом деле практически окончена.

Пора перейти к детальному описанию жизни единственной дочери и наследницы Дейрдре Роуан Мэйфейр, которая ни разу не была в родном городе с того самого момента, когда через шесть часов после ее рождения реактивный лайнер поднялся в воздух и увез девочку на противоположный край континента.

В настоящий момент попытку собрать воедино имеющиеся у нас разрозненные данные следует, безусловно, считать преждевременной, однако та информация, которой мы располагаем, уже позволяет с большой степенью уверенности сделать весьма важный вывод: судя по всему, Роуан Мэйфейр, которой практически ничего не известно о ее настоящей семье, о ее исторических корнях и тем более о полученном ею наследии, возможно, является наиболее сильной и могущественной из всех когда-либо существовавших Мэйфейрских ведьм.

После уличной жары прохлада оснащенного кондиционерами помещения похоронной конторы «Лониган и сыновья» показалась ей особенно приятной. Однако уже через несколько мгновений она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок – быть может, контраст между нестерпимой духотой и едва ли не ледяными струями воздуха был слишком велик. Стоя в уголке, никем не замеченная, она дрожала как в лихорадке, и все происходящее вокруг казалось каким-то фантастическим сном.

Поначалу насыщенный теплом и влагой летний день не вызывал у нее никаких неприятных ощущений. Первые признаки слабости и озноба появились именно в тот момент, когда она подошла к мрачному особняку, стоявшему на пересечении Честнат-стрит и Первой улицы.

И вот теперь, в этом зале с задрапированными белым дамастом стенами, освещенном небольшими хрустальными люстрами и заполненном приглушенным гулом голосов, она словно окончательно утратила чувство реальности и погрузилась в таинственный сон… Окон в зале не было, однако, вполне возможно, они скрывались за драпировками.

С того места, где она стояла, невозможно было разглядеть, кто лежал внутри гроба, водруженного на