которые должны были бы свершить сеппуху (вскрыть себе животы по приказу господина), уходили к врагам и мстили своему господину даже за меньшее оскорбление, чем насмешка и презрение. Так было принято. Икено должен понять.

— Тело мое продолжает служить Танабе Дожену, — сказал Сэмьюэл, — но мое сердце без хозяина. Я пришел к почтенному Икено-сан, чтобы предложить свою ничтожную помощь в его достойных делах. Я украл рукоять Гоку-акумы в Лондоне, но я не могу найти лезвие, — он издал резкий смешок. — Многоуважаемому Икено-сан не за чем было врываться в мой офис, я отдал бы рукоять сразу, если бы знал, кому она нужна. Это — гири, который я беру на себя.

— На каких условиях?

Сэмьюэл не ответил сразу. Он посмотрел на трех человек за спиной — на каждого по очереди. Икено не шевельнулся, чтобы их отпустить. Сэмьюэл медленно сказал, на этот раз по-английски:

— Дожен-сан готовил меня беречь Гокуакуму. Я любил его. Я уважал его. Я прошел все тренировки. А теперь он отстраняет меня, потому что… — рот Сэмьюэла скривился, — я тот… кто я есть. Белый. Мне не доверяют. Он взял мальчика четырнадцати лет! Вместо меня, когда возобновилась эмиграция. — Сэмьюэл сплюнул на пол. — Я не вынесу позора, которым он хочет облечь меня.

По-японски Икено сказал:

— Твоя честь уязвлена? Я думал, что варваров интересуют только деньги.

Сэмьюэл встал. Человек с мечом подошел к нему со спины, занес оружие. Быстрым движением Сэмьюэл отвратил удар. Их мечи скрестились. Сэмьюэл нарочно не двигался с места, он только так прижал противника к стене, что, если бы тот попытался вырваться, то был бы ранен.

— Многоуважаемый Икено-сан, — Сэмьюэл, наконец, отпустил человека, повернулся к Икено, отвесив поклон, — прости мои плохие уши и слепые глаза. Я не услышал мудрых и благородных слов…

Икено задумчиво посмотрел на него.

— Какую помощь, — медленно сказал Икено, — варвар Джурада-сан готов предложить?

Сэмьюэл услышал уважительную добавку к своему имени.

— У досточтимого Икено-сан есть рукоять Гокуакумы. Нужно лезвие. Дожен знает о краже рукояти. Он предполагает, что те, кто ищут Гокуакуму, владеют ею. Он не подозревает, что я украл ее. Он знает о вашем пребывании здесь, думает, рукоять у вас. Потому он хочет увезти лезвие с островов. Я не знаю, где оно спрятано, куда он хочет направиться, но я буду знать.

— Танабе доверяет тебе?

— Он доверяет мне всякие мелкие дела. Он зависит от моей преданности. Я хорошо знаю его. Я знаю острова.

— И какова награда за твою услугу?

— Увидеть Гокуакуму. Собственными глазами. Знать, что она не в руках Танабе Дожена, который посвятил жизнь тому, чтобы меч не был мечом. А я посвятил жизнь тому, чтобы занять его место… пока он решил меня заменить.

— Может быть, ты хочешь, чтобы и Танабе увидел весь меч?

— Не обязательно. Это опасно. Достаточно, если его увижу я, моя честь отомщена, и в достаточной мере. Икено кивнул:

— Когда мир качается, ему нужна опора. Твой план мести соответствует оскорблению. Достойное восстановление чести.

Сэмьюэл вернулся к обычным интонациям;

— Незаслуженно высокая оценка досточтимого Икено-сан вызывает невыразимую благодарность.

— Какая благодарность? Твой учитель сделал человека из тебя. Ты благодари его.

— Я благодарен ему. А он отобрал у меня возможность…

— Гири — тяжелая ноша, когда у сердца два начала. Что ты сделаешь, чтобы выразить ему свою благодарность?

— Предать Дожен-сана — позор. Когда я передам вам Гокуакуму… Мне ничего не останется, кроме того, что требует честь.

Икено отвесил поклон, который можно было считать поклоном равного.

— Если это будет так. Принеси мне лезвие — и можешь использовать Гокуакуму, чтобы восстановить свою честь.

Когда они достигли узкого пирса, который, подобно стреле, уходил в тишину бухты, Леда начала беспокоиться.

— Мы правильно едем? Так долго. И не видно нигде мастерской.

Она, наверное, в двадцатый раз говорила это. Попутчик молчал. Воздух здесь был пропитан пылью. Тенистые лужайки и городские газоны сменились пыльными кустами, лужами. Кое-где пальмы высились подобно уставшим мотылькам.

Наконец, коляска остановилась. Человек соскочил, взял столик с сиденья.

— Вот здесь, миссис! Только ледка теперь!

— Лодка? — Леда с сомнением посмотрела на маленькую посудинку, привязанную к колышку на берегу. — Я не хотела бы плыть на лодке.

— Только чуть-чуть, миссис! Поедем, Икено починит стол.

— Нет, — решение зрело в Леде уже добрых полчаса. Она взяла вожжи. — Я дальше никуда не пойду.

— Не хотите? — он покачал головой, ухмыльнулся. — Тогда я беру стол, Икено чинит, вечером верну. O'кей?

Еще прежде, чем она ответила, он взял сломанный стол и понес в лодку. Леда нахмурилась. Ее начинала одолевать мысль, что все происходящее похоже на похищение женщины. Но этот человек казался более заинтересованным этим столиком. Но вряд ли он имеет ценность для кого-то, кроме Леды, и не стоит больших денег, чтобы применить столько ухищрений для его кражи.

Леда также увидела, что лошадь направляется к ближайшим кустам. Леда не умела править лошадью. Если сказать откровенно, то она вообще впервые в жизни взяла вожжи в руки. Она легонько тряхнула ими, стараясь затормозить коляску. Но та неожиданно покатилась к воде.

— О, — закричала Леда, — стой! Стой! Человек остановил лошадь, когда колеса уже въехали в прибрежную грязь.

— Вы хотеть отправится в город сами, миссис? — спросил он с усмешкой. — Может быть, лучше подождать? Она подобрала юбки.

— Привяжите лошадь, я иду с вами.

— Хорошо, миссис.

Он высвободил лошадь. Животное тут же задрало хвост и начало трусить по дороге в обратном направлении.

— Она не убежит? — с тревогой спросила Леда.

— Нет, нет. Остановится. Лошадь любит траву. Лодка, миссис.

Леда не видела никакой травы. Через пару секунд она уже и лошади не видела. Вокруг были только кусты, песок, дорога, пирс. Повсюду была разлита тишина, за исключением странного шума — будто сотня детей бьет ложками по горшкам, только очень далеко. Ветер донес этот звук, и вновь установилась тишина.

— Вот лодка, миссис. Икено чинить стол. Леда сжала губы. Но этот человек не заставлял ее, был вежлив, приветлив. Совсем не похож на похитителя.

Когда лодка проплыла несколько сотен футов, подозрения Леды возобновились. Она думала, что он гребет в сторону ближайшего острова, а ее спутник направил мыс лодки на один из отдаленных островов залива.

— Я переверну лодку! — заявила Леда. — Если вы не повернете назад!

— Акулы, — коротко сказал продавец фруктов. Леда закрыла глаза.

— Вы не получите денег. Мой муж не заплатит вам ни фартинга.

— Это место для акула-богиня. Ее имя Каахирахау. Она жить здесь, эта бухта.

«Спокойно», — сказала сама себе Леда. Стол был рядом с ее коленями. Если он попробует напасть на