Расчистив на столе место, он принялся за список неотложных дел. Избавиться от индийской мебели; послать в Бхопал и Гвалияр за тяжелой темной мебелью, столь любезной британцам; установить во всех комнатах вентиляторы-пунках; переодеть детей в британскую одежду; начать подавать типично британскую еду. Раз на него рано или поздно все равно свалятся официальные визитеры, лучше подготовиться к этому заранее…

Остаток ночи и весь следующий день Алекс трудился в одиночестве в своем кабинете. Слуга приносил ему туда еду, и он сидел, не поднимая головы, пока Сакарам не помешал его работе, сказав:

– Вам надо идти, саиб. Мэм-саиб повсюду вас ищет. Словно разъяренная тигрица, вырвавшаяся из чащи.

– Что-то случилось?

– Не знаю, когда это началось, саиб, но сегодня утром она не позволила айе дать детям лекарство, которое они получают еженедельно. Детям это понравилось, но айе – нет, потому что приказ поступил не от вас. Потом она принялась переставлять в доме мебель, утверждая, что нужны перемены. У нее нет на это права.

Алекс не удержался от усмешки при сообщении о касторовом масле. Он не был на нее сердит. Если бы айя спасла его самого в детстве от этой кошмарной обязанности, он был бы ей чрезвычайно признателен за это! Эмма отлично знала, что делает, и, видимо, полагала, что ее бунт останется без последствий.

– Я предоставил мисс Уайтфилд право менять все, что она сочтет нужным, – сказал он Сакараму.

– Дело в том, саиб, что, разыскивая вас, она наткнулась на зенану.

– Она нашла зенану? – Алекс проклял свою рассеянность. Надо было раньше отвести Эмму в зенану и познакомить со всеми женщинами, за исключением Лахри. Если бы он сам ей объяснил, откуда какая взялась, то не попал бы сейчас в столъ затруднительное положение. Ведь у нее появились основания обвинять его в преднамеренном обмане!

– Случайно наткнувшись на зенану, она приказала мне немедленно привести вас к ней, саиб.

– Что ж, видимо, придется сходить и узнать, чего ей надо.

– Сикандер… Прошу меня простить, но знает ли она о Лахри?

Алекс покачал головой:

– Нет. Лахри тоже о ней не знает. Я как раз собирался переговорить с Лахри, но еще не нашел для этого времени.

– Будьте осторожны, Сикандер. Я уже видел мэм-саиб в таком состоянии – у Сайяджи Сингха, когда он прислал вам девчонку. Только в этот раз она волнуется еще больше. Когда я ее оставил, она ходила по комнате и разговаривала сама с собой.

Алекс озадаченно посмотрел на Сакарама и вздохнул:

– Что же она говорила?

– Она говорила: «Шесть! Целых шесть! А он еще утверждал, что не содержит зенаны!»

Алекс застонал:

– Я сам во всем виноват, Сакарам. Я должен был с самого начала все объяснить. И избавиться от Лахри. Теперь в ней взыграла британская добродетель, и она не успокоится, пока не вытравит из моего дома самый дух этой традиции.

– Боюсь, вы правы, Сикандер. Лахри, наверное, тоже была потрясена, увидев в вашем доме иностранку.

– Почему? Я ведь всем твердил, что привезу из Калькутты няню.

– Это не просто няня, Сикандер. Мне вы можете не рассказывать басен. Я знаю, где вы провели прошлую ночь, а также ночь во время путешествия.

– Ни тебя, ни остальных не касается, где и с кем я провожу ночи. Первого, кто станет об этом сплетничать, я собственноручно заколю в устрашение остальным.

– Слушаюсь, саиб. Если до моего слуха дойдут сплетни, я положу им конец. – Сдвинув густые брови в знак сильного неодобрения, Сакарам отвесил господину церемонный поклон.

– Так-то лучше. В близких ко мне людях я более всего ценю деликатность. Ты об этом знаешь, пусть и остальные не забывают.

Алекс встал и направился в покои Эммы.

Дожидаясь Сикандера и расхаживая по комнате, Эмма приняла решение, что не будет довольствоваться легковесными извинениями и потребует объяснений, что делают в специально отведенной для них части дома столько привлекательных женщин. Женское помещение соединялось с главным корпусом общим двором и крытым переходом.

Видимо, это была зенана; с противоположной стороны дома красовалась также беседка с видом на пруд и фонтан – не иначе как павильон любви Сикандера, где он забавляется с женщинами… Неужели он считает ее такой наивной, чтобы принять всех этих разодетых женщин за служанок?

Особенно хороша собой была одна из них. У Эммы не было возможности как следует ее рассмотреть, потому что та сразу прикрыла лицо краем сари. Но и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это красавица. Нет, Эмма ни за что не поверит, что и она служанка в этом доме! И если ее подозрения подтвердятся, то тогда… тогда… Она еще не придумала, как поступит в этом случае, но не сомневалась, что не будет сидеть сложа руки.

Сейчас ей требовалось одно: посмотреть Сикандеру в глаза. Она сразу поймет, кем являются для него все эти женщины, узнает, лгал ли он ей, превратив ее всего-навсего в седьмую любовницу… Господи, это невыносимо! От одной этой мысли Эмме хотелось бежать прочь из Парадайз-Вью.

Она, конечно, не надеялась, что до встречи с ней он избегал женщин, однако не собиралась делить его