противоположный край широкого разрыва в тропе. Эмма пустила Моргану следом, стараясь не смотреть вниз. Ее взгляд был нацелен в узкое пространство между лошадиными ушами. Моргана не подвела.

Копыта резво зацокали по камням. Она устремилась следом за Капитаном Джеком, развив на узком карнизе головокружительную, как ей в этот момент казалось, скорость. Из-за спины доносился стук множества копыт. Внезапно раздалось пронзительное, испуганное ржание. За ним последовал отчаянный крик. Оглядываться было слишком опасно. Эмма не посмела остановиться, иначе скачущие за ней сбросили бы ее с тропы. Очевидно, одна из лошадей не смогла перескочить через провал. За ржанием и криком последовали грохот падающих камней и глухой тяжелый удар где-то внизу. Потом воцарилась полная тишина.

– Не останавливаться! Вперед! Не смотреть вниз! – тихо, но властно скомандовал Сикандер. Потом он перешел на урду. Люди, ехавшие позади Эммы, что-то ответили на его вопрос. Никто не остановился, Эмма же так дрожала, что чудом удерживалась в седле. Она чувствовала только сокрушительные удары в груди, эхом отдающиеся во всем ее теле.

Она из последних сил вцепилась в длинную гриву Морганы. Только это и позволило ей доскакать до места, где тропа наконец расширилась, а россыпь камней под ногами лошадей сменилась надежным твердым грунтом. Сикандер остановился и дождался ее. Чтобы остановить Моргану, он схватил ее под уздцы.

– Молодец, Эмма! – Взгляд его голубых глаз был полон восхищения. Потом он наклонился, пытаясь что- то разглядеть в отдалении.

– Кто это был? – спросила она, боясь смотреть туда, куда смотрел он. – Скажи, кто упал.

Он не торопился с ответом. Она пересилила себя и стала считать людей. Все оказались на месте. Люди остались целы, недоставало только замыкавшей караван вьючной лошади, перевозившей тигриную шкуру и пожитки Эммы.

– Простите, саиб, – сказал Сакарам, подъехав ближе. – Мне самому надо было вести лошадь, а не доверять это другому, менее опытному человеку. Мы лишились не только хорошего животного, но и тигриной шкуры, всех вещей мэм-саиб и кое-каких ваших.

– Столик со слоном на месте? – спросил Кингстон, хмурясь. Эмма сразу вспомнила столик, за которым они неоднократно ели и пили. Почему Сикандер так беспокоился о нем? Неужели он украшен настоящими драгоценными камнями и слоновой костью? Или он связан с какими-то дорогими ему воспоминаниями?

– На месте, саиб. Столик у Шумаира. Но мы лишились большого количества съестного. Простите! Все это случилось по моей вине. Я заслуживаю суровой кары. Если вы меня не выпорете, я найму человека, который сделает это вместо вас.

– Прекрати! Я запрещаю всякую порку и другие телесные наказания. Это был несчастный случай, и мы уже ничего не можем изменить. Единственное, о чем я жалею, – это лошадь. Когда мы будем возвращать коней Сайяджи Сингху, я заменю погибшую лучшей из моих лошадей.

– О моем имуществе не беспокойтесь, – добавила Эмма, горюя о своем коврике. – Ничего незаменимого там не было. Остаток пути я преодолею в том, что на мне.

– Мне нет прощения! – не унимался Сакарам. Эмма не переставала ему удивляться. Вряд ли он так убивался, если бы в пропасть свалилась она, а не вьючная лошадь.

– По прибытии в Парадайз-Вью я и так собирался заказать тебе обновы, – напомнил ей Сикандер, когда Сакарам с безупречно прямой спиной развернул свою лошадь и вернулся к остальным. – Нам осталось уже недалеко. Если все будет в порядке, еще несколько дней, и мы прибудем.

– Я сгораю от нетерпения, – призналась Эмма. – Особенно после этого происшествия. Могла ли бедная лошадь выжить после падения?

Сикандер покачал головой:

– После такого «падения невозможно выжить. Высота более трехсот футов, дно пропасти усеяно валунами.

– Триста футов! Хорошо, что я не смотрела вниз, а то еще больше испугалась бы.

– Тебе действительно было страшно? – Сикандер склонил голову набок, заинтересованно ее разглядывая. – А я-то думал, что ты притворяешься: ведь женщинам полагается пугаться в подобных ситуациях!

– Ты хочешь сказать, что сам ни капельки не боялся? Голос у тебя был, конечно, уверенный. Иногда мне даже казалось, что ты наслаждаешься опасностью, хотя мне трудно это себе представить.

– Опасность – это самое интересное, что есть в жизни, Эмма. Когда нет риска, нет и торжества победы! Искать безопасное место и избегать риска – удел слабого. Тот, кто сторонится опасностей, сторонится того самого, ради чего стоит жить.

– Значит, ты в дополнение ко всему еще и философ.

– Нет, просто пытаюсь увидеть смысл в происходящем, – с улыбкой ответил Сикандер. – Ты хоть понимаешь, что всем нам грозила смерть?

– Еще как понимаю! – Они улыбались друг другу, как маленькие дети.

– Но мы выжили! А раз так, то, сдается мне, это неспроста. Значит, была на то какая-то причина.

– Какая же?

Он приподнял одну бровь:

– Может быть, чтобы не бояться рисковать и дальше?

– Возможно, – согласилась она, пытаясь понять, куда он клонит и на что намекает.

– Ты не представляешь, как я рад, что ты тоже любишь риск, Эмма! – Сикандер подмигнул ей, улыбнулся и поскакал вперед. Их ждал Парадайз-Вью.

Через четыре дня путешественники подъезжали к плантации. Они пробирались сквозь заросли джунглей, как вдруг из-за поворота дороги открылся вид на владения Кингстона. Увиденное показалось