некоторые признаки Эдди отмечал. Запас знаний по английскому языку и литературе он вынес из школы небольшой, но хорошо помнил, как кто-то из учителей сказал, что многие писатели большие любители выпить. Хемингуэй, Фолкнер, Фицджеральд, автор «Ворона».[85] Да, писателю любили выпить.

– Я не смеюсь над вами, парни, – продолжил Кинг. – Моя религия запрещает смеяться над вооруженными людьми. Просто в одной из книг, которую я пишу, люди постоянно бегут наперегонки со временем.[86] Так вы хотите услышать первое предложение «Темной Башни»?

– Конечно, если вы его помните, – ответил Эдди.

Роланд ничего не сказал, но его глаза ярко блеснули под бровями, которые уже тронула седина.

– Естественно, я ее помню. Это, возможно, лучшее первое предложение, написанное мной, – Кинг отставил банку, вскинул руки, выставил прижатые другу к другу указательный и средний пальцы, чуть их согнул, изображая кавычки цитаты. – «Человек в черном пытался укрыться в пустыне, а стрелок преследовал его». Остальное где-то и подзабывалось, но первое предложение впечаталось в память, – он опустил руки, взялся за банку. – В сорок третий раз спрашиваю, это происходит наяву?

– Человека в черном звали Уолтер? – спросил Роланд.

Кинг не донес банку до рта, плесканул пивом на грудь, обмочив чистую футболку. Роланд кивнул, словно получил требуемый ему ответ.

– Только не падайте снова в обморок, – предостерег Эдди, в голосе прозвучали резкие нотки. – Одного раза достаточно, чтобы произвести на меня впечатление.

Кинг кивнул, глотнул пива, похоже, взял себя в руки. Посмотрел на часы.

– Господа, вы действительно позволите мне забрать моего сына?

– Да, – кивнул Роланд.

– Вы… – Кинг попытался что-то вспомнить, потом улыбнулся. – Вы обещаете это по праву и по крови?

– Я обещаю, – ответил Роланд без тени улыбки.

– Хорошо, тогда слушайте «Темную Башню», сжатый вариант для 'Избранных романов «Ридерз дайджест».[87] Помните, рассказывать вслух, а не на бумаге – это не мое. Но я постараюсь.

Роланд слушал с таким вниманием, словно от рассказа Кинга зависела судьба миров. Впрочем, он в этомине сомневался. Кинг начал свою версию жизни Роланда с кострищ, что порадовало Роланда, потому что кострища эти подтверждали человеческую сущность Уолтера. А потом вернулся к встрече с патлатым поселенцем на краю пустыни. Брауном, так его звали.

«Доброй жатвы твоим посевам, – услышал Роланд эхо давно прошедших лет. – Добрым и твоим». Он забыл и Брауна, и его ручного ворона Золтана, но этот незнакомец – нет.

– Что мне нравилось, – продолжил Кинг, – так это обратный ход повествования. Как чисто технический прием построения сюжета, это очень интересно. В самом начале вы в пустыне. Потом возвращаетесь чуть назад, на край этой самой пустыни, где встречаетесь с Брауном и Золтаном. Между прочим, ворона я назвал Золтаном в честь одного моего знакомого из университета Мэна, который пел, аккомпанируя себе на гитаре. Из хижины поселенца еще шажок назад, ваш приход в город Талл… названный в честь рок-группы…

– 'Джетро Талл',[88] – вставил Эдди. – Черт побери, ну, конечно! Я знал, что название мне знакомо. А как насчет «Зи. Зи. Топ», Стив? Вы их тоже знаете? – Эдди увидел написанное на лице Кинга недоумение и улыбнулся. – Наверное, их время еще не пришло. А если они уже и выступают, вы о них еще не слышали.

Роланд вертанул пальцами: «Продолжай, продолжай». И бросил на Эдди взгляд, предлагающий более не встревать.

– Так или иначе, после прихода Роланда в Талл, история опять уходит в прошлое, и читатель узнает о том, как Норт, любитель пожевать травку, умер, но потом ожил, – подробности, которым Кинг придавал столь большое значение; ведь говорили они, в конце концов, о его жизни, его жизни, и для него все двигалось вперед. Во всяком случае, до того момента, как он добрался до Западного моря и дверей, через которые «извлек» своих попутчиков.

Но Стивен Кинг, похоже, ничего о дверях не знал. Он написал о дорожной станции, о встрече Роланда с Джейком Чеймберзом. Он написал об их путешествии к горам и через них; он написал, как человек, которому доверился, которого полюбил Джейк, предал его.

Кинг обратил внимание, что эту часть рассказа Роланд просидел с опущенной головой, и с неожиданной мягкостью сказал: «Вам нет нужды стыдиться, мистер Дискейн. В конце концов, я заставил вас это сделать».

Но вновь Роланд задался вопросом, а так ли это?

Кинг написал о разговоре Роланда с Уолтером на голгофе, среди скопища истлевающих черепов, о гадании на картах Таро, о жутком видении Роланда, которое пробило крышу мироздания. Он написал о том, как Роланд проснулся после ночи предсказания судеб и обнаружил, что постарел на десять лет, а Уолтер превратился в скелет. А в самом конце Кинг написал Роланда, пришедшего на берег моря и сидящего у самой кромки воды.

– Вы сказали: «Я любил тебя, Джейк».

Роланд буднично кивнул.

– Я и теперь его люблю.

– Вы так говорите, будто он действительно существует.

Роланд пристально посмотрел на него.

– Я существую? Ты?