– Вам нужно ехать очень осторожно, – предупредил их Дипно. – Вокруг полно копов. Не говоря уж об Андолини и остатках его веселой банды.

– Раз уж ты упомянул Андолини, – Роланд перевел взгляд с Дипно на Тауэра, – я думаю, вам двоим следует поехать туда, где его нет.

Тауэр, естественно, взбрыкнул. Ничего другого Эдди от него и не ожидал.

– Уехать отсюда? Вы, должно быть, шутите! У меня список из десятка человек, живущих неподалеку, которые собирают книги… покупают, продают, меняют. Некоторые знают, что делают, но другие… – он сжал и разжал указательный и средний пальцы, имитируя ножницы, стригущие невидимую овцу.

– В Вермонте тоже живут люди, которые продают старые книги, лежащие по сараям, – подал голос Эдди. – И вы должны помнить, с какой легкостью нам удалось вас найти. Именно благодаря вам, Кел.

– Он прав, – кивнул Эрон, и на этот Келвин Тауэр промолчал, поджал губы, наклонил голову и принялся рассматривать мыски своих ботинок. Дипно же повернулся к Эдди. – Мы с Келом хотя бы сможем показать наши водительские удостоверения, если нас остановят местные копы или полиция штата. Я предполагаю, у вас никаких удостоверений нет.

– Предполагаете правильно, – ответил ему Эдди.

– И я очень сомневаюсь, что вы сможете показать разрешение на ношение этих пугающе больших револьверов.

Эдди бросил взгляд на большой, и невероятно древний револьвер, висевший чуть ниже бедра, улыбнулся, вскидывая глаза на Дипно.

– И в этом вы не ошиблись.

– Тогда будьте осторожны. Вы поедете не к Ист-Стоунэму, а в противоположную сторону, так что, возможно, вас никто и не остановит.

– Спасибо, – Эдди протянул руку. – Долгих дней и приятных ночей. Дипно ее пожал.

– Это добрые слова, сынок, но, боюсь, в последнее время мои ночи не очень-то приятны, а если ситуация на медицинском фронте в самом скором времени не переменится к лучшему, мои дни тоже не будут особо длинными.

– Они протянулся дольше, чем вы, возможно, думаете, – ответил Эдди. – У меня есть веская причина верить, что вы проходите на своих ногах еще как минимум четыре года.

Дипно прикоснулся пальцем к губам, нацелил его в небо.

– Из уст этого человека да в ухо Господа.

Эдди повернулся к Келвину Тауэру, пока Роланд пожимал руку Дипно. На мгновение подумал, что книготорговец не захочет обменяться с ним рукопожатием, но тот в конце концов протянул руку. С видимой неохотой.

– Долгих дней и приятных ночей, сэй Тауэр. Вы поступили правильно.

– Меня вынудили, и вы это знаете, – ответил Тауэр. – Магазина нет… недвижимости нет… и, похоже, заканчивается первый мой отпуск за десять лет…

– 'Майкрософт', – вдруг вырвалось у Эдди. А потом:

– Лимоны.

Тауэр моргнул.

– Простите.

– Лимоны, – повторил Эдди и тут же расхохотался.

На конце своей по большей части никчемной жизни Великий Мудрец и Выдающийся Торчок Генри Дин больше всего любил принять дозу, а приняв дозу, порассуждать о том, как он собирается сорвать крупный куш на фондовой бирже. Когда речь заходила об инвестициях, он полагал себя равным Э.Ф.Хаттону.[70]

– В одно я точно никогда не буду инвестировать, братец, – говорил ему Генри, когда они поднялись на крышу. Произошло это незадолго до поездки Эдди на Багамы за кокаином. – Куда я никогда не вложу свои деньги, так это в компьютерное дерьмо. «Майкрософт», «Макинтош», «Санио», «Санкио», «Пентиум» и все такое.

– А ведь эти акции пользуются популярностью, – ввернул Эдди. Не потому, что его это волновало, но, черт, возьми, получался разговор. – Особенно «Майкрософт». Их цена только поднимается.

Генри пренебрежительно рассмеялся и сделал несколько движений рукой, словно гонял шкурку.

– Мой член, вот что у нас поднимается.

– Но…

– Да, да, я знаю, люди клюют на это дерьмо. Вот акции и растут в цене. И когда я наблюдаю за этим, знаешь, что я вижу?

– Нет, что?

– Лимоны.

– Лимоны? – переспросил Эдди. Он-то думал, что понимает, о чем толкует Генри, а оказалось, что нет. Разумеется, закат в этот день выдался потрясающим, да и дозу он принял немалую.

– Ты меня слышал! – фыркнул Генри, мгновенно вскипев. – Гребаные лимоны. Чему тебя только учили в школе, братец? Лимоны – это такие маленькие зверушки, которые живут по всей Швейцарии, а может где-то еще. И время от времени, кажется, каждые десять лет, но не уверен, у них возникает желание покончить с собой, и они бросаются с утесов.