Я в последний раз посмотрел на ее лицо, уходящее в черную воду, такое прекрасное, такое чарующее. Сердце сковал холод — я никогда больше не увижу Анджелу.

Зачем я ее убил?

Потом я тысячу раз задавал себе этот вопрос, и ответ был только один: я киллер, убивать — моя профессия.

Я понимаю, такое объяснение звучит слишком напыщенно, но в конечном счете все сводится именно к этому. Слишком много было причин убить и слишком мало, чтобы оставить в живых. В подобных обстоятельствах руководствуешься инстинктом. Нравится тебе или не нравится — должен, и все. Привычка, автоматизм.

Кроме того, Анджела была стукачкой и рано или поздно сдала бы меня легавым. Она меня использовала — так сказал Логан. И никогда не любила, теперь это было ясно. Я просто защищал себя, и не только себя, а всю организацию. Если еще точнее, я защищал себя от Анджелы и от организации. Просто чудо, что Д.Б. не решил избавиться разом от нас обоих — на тот случай, если она успела меня завербовать. Вырезать зараженное место — с запасом, чтобы исключить всякий риск. Кстати, еще не факт, что не решил. Надо быть настороже.

Все так, но легче от этого не становится.

Я смотрел, как Анджела уходит в темноту, и вытирал все новые слезы солеными пальцами.

Правильно ли я поступил?

Ну конечно, правильно. Она мешала, и ее следовало устранить. Логан ясно сказал.

И все-таки?

Откуда мне знать? Может, стоило рискнуть? Но какое право я имел принимать решение? Д.Б. отдал приказ, как всегда, и наверняка имел достаточные основания.

«Мы не убиваем просто так», — сказал Логан. Верно. Зачем нам? А значит, Д.Б. был уверен, что Анджела представляет вполне реальную опасность. Что мне еще нужно знать? Вполне достаточно, других аргументов не надо. И все-таки…

Если разобраться, я убил целую семью. Старую больную мать и заботливую любящую дочь. Всю их историю, жизнь, любовь — стер начисто. Может, что-то со мной не так?

Не стоит об этом думать — задвинуть подальше и постараться забыть.

Я завел мотор и повернул к берегу. Уже начало светать, ветер немного утих, волны стали пониже. Не успел я пройти и нескольких метров, как вода рядом с бортом вспучилась от мощного подводного взрыва, едва не перевернув катер. Я изо всех сил налег на рулевое колесо. Волна окатила меня с головой, смыв слезы с лица.

Зубная бомба сработала, но взрывчатки, пожалуй, стоит класть поменьше.

Как уже здесь упоминалось, я не пью. В общем и целом это верно, но бывают и исключения. Сейчас объясню. Как правило, я не притрагиваюсь к спиртному: мне не нравится ни его вкус, ни то, как оно на меня действует. Кроме того, я люблю всегда быть в форме — при моей работе это просто необходимо. Однако временами, когда становится совсем уж паршиво и трезвость трудно переносить, я пью. Выбираю этикетку покрасивее (обычно шотландское виски) и покупаю себе на вечер бутылочку. Только на один вечер. И выпускаю пар. Не очень часто, пару раз в год — в терапевтических целях, не более того.

Нужно упасть на самое дно, прежде чем всплывать.

И вот, вернувшись домой из гавани, я запер все оружие в сейф, положил ключ в конверт и отправил сам себе по почте. Потом пошел и купил по бутылке виски, водки и джина. Операция с сейфом и ключом — для моей собственной безопасности. Мне нельзя дотрагиваться до оружия в нетрезвом виде, иначе я пущу себе пулю в лоб. Обязательно.

— Вечеринка? — улыбнулся индус, стоящий за прилавком.

— Вроде того.

В узком кругу: только я да мои мертвецы.

Теперь включить сигнализацию, запереть двери и окна, задвинуть шторы — и вперед. Ненавижу виски, его бьющий в нос запах и тошнотворный солодовый привкус, который обволакивает язык. Каждый раз приходится привыкать заново. Еще два глотка, и бокал опустел.

— Как холодно… — повторяет Анджела, и я тороплюсь налить еще. — Холодно, холодно!

Ее лицо в воде, бледное, безжизненное… стоит перед глазами — никак от него не избавиться. Надо представить Анджелу живой и смеющейся… Нет, еще хуже. Она никогда больше не улыбнется мне, хотя, по правде говоря, Анджела и раньше была не очень-то улыбчивая. Вечно куксилась… Впрочем, куда ей до меня самого!

— Ты самый добрый человек на свете, — снова и снова твердит она, пока я пью виски и стараюсь забыть о том, что не сбылось.

— Вы поглядите, что сотворил со мной этот ублюдок, — жалуется Роуз. — Взял и задушил веревкой! Вы обе еще легко отделались — пуля в голову.

— Легко? — возмущается Дженет. — Будь проклят тот день, когда он пришел ко мне! Прикинулся этаким добрячком, кормил меня ужином, даже отдал свой пудинг, а самому было на меня наплевать!

— Вот именно, — соглашается Анджела. — Что он сделал для меня? А еще о любви говорил! Он любит одного только себя!

— Он хуже всех, с кем я встречалась!

— Чтобы быть мужчиной, мало отдать свой пудинг.

— Иан убил меня из-за моей ноги. Если бы у меня все было в порядке, он никогда бы так не поступил. Все говорил, что не обращает на ногу никакого внимания, а потом взял и убил! Он такой же, как все, нисколько не лучше!

— Он хуже.

— Хороший человек помог бы мне вместо того, чтобы душить.

— Хороший человек отдал бы мне пудинг и не стал устраивать из-за этого скандал.

— Хороший человек даже не заметил бы моей ноги. Я женщина, и мне нужен мужчина. Настоящий. А он и не мужчина вовсе!

— Он просто неудачник!

— Жалкий злобный неудачник, ничтожество!

Я с размаху разбиваю недопитую бутылку об пол и, не удержавшись на стуле, валюсь прямо на битое стекло. Встать на ноги никак не удается — мое тело весит не меньше тонны. После нескольких попыток я поднимаюсь наконец на четвереньки и выдергиваю из руки острые осколки, не в силах оторвать взгляд от ручейков крови, стекающих с локтя.

— Разве это рана? — презрительно бросает Роуз. — Пустяки, царапина.

— Погляди на мою голову, — восклицает Дженет, — вот это рана! Тебе бы так — тогда поймешь, что такое рана!

— Да где ему! — прищуривается Анджела. — Разве он выдержит? Он может только других убивать, а сам… Жалкий трус!

— Я не убью себя, — с усмешкой качаю я головой. — Ни сейчас, ни потом. Не надейтесь!

— Да куда тебе! — орут они хором. — Ты же не мужчина!

— Вам не удастся меня уговорить!

— Потому что ты эгоист! Ты всегда был эгоистом, с самого детства.

— Я не эгоист!

— Неправда, гляди! — Анджела откидывает волосы, открывая две дырки, каждая размером с мячик для гольфа. — Скажешь, это не эгоиста работа?

— Мне надо выпить!

— Тебе бы выпить тот цианид, что ты запер в сейф. Действует быстро: ничего не успеешь почувствовать.