Среди деревьев царил приятный полумрак, пахло влажной землей и листвой, в гнилых пнях в изобилии водились личинки, и чуть не на каждом шагу попадались муравейники. На деревьях виднелись аппетитные губчатые грибы, причем росли они так низко, что ими без труда можно было лакомиться, стоя на земле. К тому же грибы прятались у подножия почти каждого дерева. В роще гнездилось множество птиц, и, когда лис проходил мимо, голуби поднимали тревожный шум, но, стоило им смолкнуть, вновь воцарялась тишина — не угрюмое безмолвие, которым проникнуты насаженные человеком леса, а живая, чуткая тишина. Мягкий мох, ковром устилающий землю, скрадывал все звуки. Бесчисленные углубления и крошечные норки так и манили лиса заглянуть внутрь — он догадывался, что там может скрываться что-то съедобное.

Однако А-кам не представлял, далеко ли от этой чудесной рощи до города, до его дома.

Конечно, намерения у людей были самые добрые — теперь молодой лис не сомневался в этом. Но они завезли его в совершенно неизвестное место, вдали от родной норы. Без сомнения, они хотели помочь попавшему в беду лисенку. Но, подобрав на дороге дикого зверя, они, естественно, решили, что он пришел из леса. В лес они его и вернули. Откуда им было знать, что А-кам родился и вырос на городской свалке?

И все же где же он?

Прежде чем отправиться в путь, ему надо как следует отдохнуть и приноровиться двигаться без хвоста, сообразил молодой лис.

Весь день он провел в лесу. Утром явились люди и увели лошадей, пасшихся на лугу, и А-кам смог попить из удобной лошадиной поилки. Вечером люди привели лошадей вновь Как-то раз через рощу прошло несколько человек. Увидев лиса, забравшегося в сухие листья, они остановились, негромко перелаиваясь и указывая на него пальцами, — как видно, они решили, что зверь спит и не заметил их. Вволю налюбовавшись на А-кама, они удалились, тихо, словно боялись потревожить его покой.

К вечеру молодой лис немного окреп. Убедившись, что лошади бродят на дальней стороне луга, он утолил жажду из их поилки и двинулся на поиски родного дома. На опушке леса куропатка, бешено вращая крыльями, выпорхнула из своего укрытия. А-кам, увы, был сейчас слишком неуклюж и нерасторопен, и о том, чтобы поймать птицу, думать не приходилось. У подножия лесистого холма лис увидел ферму. Он подлез под изгородь и оказался в птичьем загоне. Куры при его приближении испуганно заквохтали. А-кам уже собирался схватить одну из них и решал, какая пожирнее, как вдруг заметил в траве несколько яиц. Чувствуя, что для охоты он еще слаб, молодой лис удовольствовался яйцами. Только он закончил с едой, откуда ни возьмись явились люди. К счастью, А-кам успел ускользнуть из загона прежде, чем они спустили с цепи собаку.

Спотыкаясь, лис побрел через поле. Он все еще не мог привыкнуть к отсутствию хвоста, к тому же у него кружилась голова. Кое-как он добрел до реки, вдоволь напился и съел несколько водяных жерух. Вот как бывает в жизни, размышлял А-кам, он думать не думал становиться шалопутом, однако обстоятельства распорядились иначе. Наверное, пришло ему на ум, так же произошло со многими бродячими лисами. Далеко не все пускаются в странствие, потому что им скучно сидеть дома, но порой судьба вынуждает их отправиться в дорогу, а потом путешествия входят у них в привычку, и они уже не могут без них обойтись. Теперь А-кам понимал, что участь бродячего лиса по-своему привлекательна. Он проходил по полям, сжатым и вспаханным, по жнивью, пробирался сквозь лесные чащи, поднимался на холмы. Никогда раньше он не видел ничего подобного. Наконец-то ему довелось узнать, какова она, земля, думал А-кам. Мир распахнулся перед его удивленными глазами. После столкновения на ферме он ни разу не встретился с людьми и понял, что можно долго странствовать по земле лишь среди своего и чужого — мест, куда более приятных, чем живопырка. Впрочем, выжить, наверное, проще в живопырке, решил молодой лис.

Однажды он почуял другого лиса, остановился и втянул носом воздух, чтобы определить, где скрывается чужак. Тут из-за куста ежевики кто-то пренебрежительно, но строго проскрипел: «Проваливай». До А-кама дошло, что он, оставив без внимания чужие метки, вторгся на территорию, которую местные лисы считают своими законными охотничьими угодьями. Но, как видно, они не собирались препятствовать ему пересечь их владения, при условии, что путешественник не будет здесь задерживаться. Хорошенько принюхавшись, А-кам различил запах лисьих меток и понял, что поохотиться в этом лесу ему не удастся — разве что схватит на ходу зубами мышь или землеройку.

К утру А-кам добрался до возвышенности, за которой раздавался неумолчный грохот. Молодой лис взобрался на вершину холма, взглянул вниз и, к изумлению своему, увидел шоссе, по которому сплошной лентой мчались машины. Точнее, то были целых два шоссе, и по каждому автомобили шли в три потока. Подобная картина отнюдь не показалась молодому лису привлекательной. Он заметил, что над шоссе кружатся вороны, — улучив момент, эти бесшабашные твари спускались вниз и хватали ханыров, распластавшихся на асфальте. Скорее всего при жизни эти ханыры были слишком упрямы — они не захотели изменять проторенным предками тропам даже после того, как асфальтовая река затопила их древние пути. Верность старым привычкам оказалась для некоторых зверей дороже жизни. Не дело сворачивать с троп, которыми ходили их отцы и деды, полагали они. Ну а если на тропе поджидает смерть, значит, так тому и быть.

Те птицы, что не отваживались спускаться за ханырами, искали червей на обочине, поросшей жесткой чахлой травой. Здесь, на открытом месте, ястребам не составляло труда различить маленьких зверюшек, спешивших по своим надобностям. Пару раз А-кам заметил, как ястреб камнем упал на землю и мгновение спустя взмыл в воздух с добычей в когтях.

Бешеная автомобильная река испугала лиса, и он повернул прочь, решив обойти ее стороной.

Весь следующий день он провел у озера — этот водоем идеально правильной формы, с гладкими, ровными берегами, мало походил на создание природы. Из воды торчали голые деревья, напоминающие костлявые руки, протянутые к облакам. А-кам сам не знал, почему решил, что необычное озеро выкопали люди. Правда, вокруг было подозрительно тихо, словно жизнь замерла навек. Даже ветер не шевелил застывшей водной глади. Не занесло ли его, чего доброго, в Никуда, с содроганием подумал молодой лис. Судя по тому, что ему довелось слышать, в этом проклятом Никуда все погружено в мертвое безмолвие, деревья и травы молчаливы, точно каменные, а темная вода не знает ни волн, ни ряби. Лишь туманная дымка поднимается над островками грязи и тины.

А-кам попил из озера, но у воды оказался отвратительный пыльный вкус, и она не утолила, а лишь разожгла его жажду.

Когда стемнело, молодой лис продолжил путь.

Он наткнулся еще на одну дорогу, тоже асфальтированную, но более спокойную, и потрусил вдоль обочины, не обращая внимания на пролетающие мимо машины. Дорога проходила через деревню, но А-кам благополучно миновал этот рискованный участок, не столкнувшись ни с людьми, ни с собаками. Инстинкт подсказывал ему, что он движется в верном направлении. Когда он почувствует, что до дома недалеко, решил А-кам, он спросит дорогу у кого-нибудь из местных лис. Правда, он понятия не имел, про что именно спрашивать, как называется его живопырка.Но А-кам питал твердую уверенность: стоит ему упомянуть про О-ха и Камио, и всякий сразу скажет: «Да, конечно, знаю. Взберешься вон на тот холм, увидишь внизу небольшое болотце. Переправишься через него и окажешься в той живопырке, где живут твои родители».

Когда утренние лучи позолотили землю, молодой лис добрался до придорожного коттеджа. В саду он заметил невысокий сарай. Уютная крыша сарая так и манила отдохнуть, и А-кам, не долго думая, вскарабкался на нее и улегся. Вскоре он уснул, пригревшись на осеннем солнышке, а Запасай ласково теребил его мех.

Разбудил А-кама дождь, внезапно хлынувший как из ведра. Было около полудня. Лис встряхнулся, слез с крыши и направился к обочине. Вдоль дороги тянулась глубокая канава, он спустился в нее и отправился дальше, на ходу утоляя голод червями, улитками, жуками — словом, всем, что подвернется. Дождь был холодный, все вокруг пропиталось влагой. Лис то и дело вздрагивал от озноба, голова его вновь закружилась. Он чувствовал: у него начинается лихорадка.

Вскоре он окончательно выбился из сил и вынужден был остановиться и прилечь под кустом боярышника.

Возможно, дождь, приглушивший все звуки и запахи, был виноват в том, что А-кам не заметил