апельсинового сока. Стакан был таки скользким и гладким, что чуть не выскользнул у него из рук…

«Мне следует быть осторожнее, не торопиться и успокоиться, — подумал Арни. — Несомненно, я в прошлом. Дело происходит несколько недель назад. Манфред и скала бликманов сработали вместе. Ух ты! — восхищался Арни и его мозг просто гудел от предвкушения. — Это уже кое-что!» Наслаждаясь каждым глотком, он отхлебывал апельсиновый сок, пока не опустел стакан.

«Я получил то, что хотел. — Мысленно произнес Арни. — Теперь следует быть осторожным. Некоторые вещи мне совершенно не хочется изменять. Я категорически не желаю лишиться своих операций на черном рынке каким-нибудь естественным путем или если воскреснет старина Нор Стинер.

Хотя и жаль его, но я не собираюсь лишаться этого бизнеса, поэтому пусть все остается, как есть. Точнее, как оно будет, — уточнил он. — В общем, нужно сделать две вещи. Первое: я позабочусь о том, чтобы получить всю землю вокруг каньона Генри Волласа по законному акту, который опередит заявку старого Болена на несколько недель. Черт с ним, со старым спекулянтом, вылетающим сюда с Земли. Когда он прибудет через несколько недель, то обнаружит, что земля уже куплена. Совершить такое путешествие и вернуться ни с чем! Возможно, с ним случится сердечный приступ. — Арни прищелкнул языком. — Очень жаль. А теперь второе: Сам Джек Болен. Я разделаюсь с ним, — мысленно произнес Арни, — с парнем, которого еще не встретил, который не знает меня — но я знаю его. Так что я теперь для Джека Болена — судьба.

— Добрая утро, мистер Котт.

Раздраженный тем, что прервали его размышления, Арни поднял глаза и увидел вошедшую девушку, которая в ожидании стояла возле стола. Он не узнал ее.

«Девушка из машинописного бюро, — подумал Арни, — пришла, чтобы записать утренние распоряжения».

— Зови меня Арни, — проворчал он. — Все меня так называют. Почему ты этого не знала, ты новенькая?

«Девушка не слишком хороша собой, — подумал Арни и уткнулся в газету. Но, с другой стороны, она была толстушка. Она носила черное шелковое платье. — Под ним нет белья, — подумал Арни, разглядывая девушку поверх газеты. — Не замужем — он не заметил обручального кольца на пальце».

— Подойди сюда, — сказал Арни. — Ты испугалась меня, потому что я знаменитый, великий Арни Котт, который управляет целым городом?

Девушка приблизилась с поразившим его изяществом. Казалось, она подплыла к столу.

— Нет, Арни, я не боюсь тебя, — сказала она вкрадчивым, хрипловатым голосом. Казалось, ее откровенный взгляд не принадлежал невинной девушке, как раз наоборот, он отражал такие знания, которые потрясли бы Арни. Ему почудилось, что она понимала все его прихоти и побуждения, особенно касающиеся ее самой.

— Ты давно работаешь? — спросил он.

— Нет, Арни. — Она подошла ближе и, прислонившись к столу, — ему даже не верилось, — осторожно коснулась его ноги своей. Она стала гладить его ногу так механически и раздражающе, что вызвала у него отвращение и протест.

— Эй!

— В чем дело, Арни? — улыбнулась девушка. Такой улыбки он в жизни не видел — холодная и многозначительная, совершенно бессердечная, как будто она принадлежала машине и вызывалась комбинацией губ, зубов, языка… Этот язык завораживал его своей чувственностью, излучал влажный, обволакивающий жар так, что он не мог ни пошевелиться, ни взглянуть куда-нибудь. Он двигался туда- сюда. Как заметил Арни, конец его был острым — язык, который причинял боль, который получал удовлетворение, вонзаясь во все живое, мучая и вынуждая просить о пощаде. Это было, похоже, ее главным наслаждением — слышать мольбу. Такие белые и острые зубы… созданные, чтобы рвать добычу…

Арни дрожал.

— Я не побеспокоила тебя, Арни? — пробормотала девушка. Она стала постепенно отклоняться на стол и теперь, — он совершенно не понимал, как это произошло, — почти лежала перед ним на столе. «Боже мой, — подумал Арни, она… это невозможно».

— Послушай, — у него пересохло в горле и он почти не мог говорить. Уходи и дай мне почитать газету. Он заслонился от девушки газетным листом. — Проваливай, — резко добавил он.

Призрак немного сжался.

— В чем дел, Арни? — ее механический голос походил на скрип металлических колес, — «Как будто записанный на пленку», — подумал водопроводчик.

Он ничего не ответил, взял газету и стал читать.

Когда он поднял глаза в следующий раз — девушка уже ушла. Он был один.

«Я не помню этого, — мысленно произнес Арни, чувствуя неприятную дрожь в желудке. — Что это за создание? Я не хочу этого. Но что же произошло тогда?»

Он стал механически читать статью о японском космическом корабле, груженом велосипедами, который потерялся в межпланетном пространстве. Арни развеселился, несмотря на то, что триста человек погибло, — было, черт возьми, забавно от мысли, что сотни маленьких блестящих японских «великов», как странствующий хлам, навечно будут вращаться вокруг солнца… Не в этом они нуждались на Марсе с его недостаточными ресурсами… С другой стороны, люди могли бы крутить педали, не обращая внимания на стоимость поездки, что очень легко на планете с небольшой силой тяжести.

Дальше он мельком просмотрел статью о приеме в Белом Доме — что-то случилось с глазами. Казалось, слова сливались вместе, и он с трудом различал их. Какие-нибудь опечатки? Что это значит? Он придвинул газету поближе… Черным по белому было написано: «габл, габл». Статья стала бессмыслицей, она не содержала ничего, кроме постоянно повторяющегося «габл, габл». Как жаль! Он с отвращением вытаращился на бессмысленный набор букв, язва двенадцатиперстной кишки мучила его сильнее, чем когда-либо. Арни почувствовал напряженность и злость — самую худшую из возможных комбинаций для язвенника — особенно во время еды. «Проклятое «габл, габл», — мысленно произнес Арни. — То слово, что говорил ребенок! Они совершенно испортили статью».

Просматривая газету, Арни обнаружил, что почти все статьи превратились в бессмыслицу. Раздражение росло, и он отбросил газету в сторону.

«Так говорит шизофреник, — решил он. Особый язык. Мне это совсем не нравится! Ладно. Если он хочет так говорить — пусть говорит, но не здесь! Он не имел права вталкивать чепуху в мой мир. — Потом Арни подумал: Конечно, он привел меня сюда, поэтому, возможно, считает, что имеет право вмешиваться в мой мир. Может быть, он воспринимает его как собственный».

Эта мысль не понравилась Арни, и он пожелал, чтобы она никогда больше не возвращалась.

Встав из-за стола, он подошел к окну и стал смотреть на улицу. Внизу сновали прохожие. Как быстро они ходили! И машины. Но почему такая спешка?

Была какая-то неприятная механичность в их движениях, судорожность, казалось, они чуть не сталкивались друг с другом. Как твердые, грозящие зашибить бильярдные шары… Он заметил, что здания стали похожи на жесткую щетину. И, когда он пытался понять, что же изменилось — а перемены, несомненно, произошли — то не смог.

Все просто двигалось очень быстро? Так? Но дело обстояло гораздо глубже. Повсюду царила всеобщая враждебность — они не просто случайно сталкивались, а делали это умышленно.

Потом он увидел нечто такое, от чего у него перехватило дух. У людей, сновавших внизу по улице, почти не было лиц, только какие-то фрагменты… как будто бесформенные пятна.

«Совершенно невероятно, — подумал Арни. Он почувствовал ужас. — Что дальше? Кем я управляю?» Потрясенный, Арни сел обратно за стол. Он отпил кофе, пытаясь забыть увиденное и переключиться на утренние заботы.

Кофе имел горький, раздражающий, необычный вкус. — Арни отставил чашку. «Вероятно, ребенок все время чувствует себя отравленным, — в отчаянии подумал Арни. — Да? Я должен есть эту отвратительную пищу, потому, что это его деликатесы? Какой ужас! Лучше всего, — решил он, как можно скорее выполнить задуманное и обратно — в настоящее».