только возможно. Хотелось бы знать, останется она здесь после всего, что случилось, или вернется на Землю? Я бы предпочла уехать, — мне и так хотелось бы это сделать — здесь такая скука.

Захватив сумочку и сигареты, Сильвия попрощалась с Джун и торопливо пошла по тропинке вдоль канавы к своему дому. Запыхавшись, она поспела как раз к тому моменту, когда полицейский вертолет растаял в небе. Они прилетали сообщить ей — поняла она. На заднем дворе Сильвия нашла Дэвида и четырех девочек, сосредоточенно возившихся в песке.

— Они забрали миссис Стинер с собой? — обратилась она к сыну.

Заслышав голос матери, мальчик сразу вскочил и, возбужденный, подбежал к ней.

— Мама, она поехала с ним. А я забочусь о девочках.

«То, чего я боялась больше всего», — подумала Сильвия.

Четверо девочек все еще сидели возле дамбы, машинально ковыряясь в грязи и воде. Ни одна не взглянула на нее и не поздоровалась. Они, казалось, находились в шоке от известия о смерти отца. Только самая младшая не подавала никаких признаков беспокойства, очевидно, толком не понимая того, что случилось.

«Холод от смерти маленького человека уже распространяется на других», — сказала себе Сильвия. Она почувствовала, как сжалось ее собственное сердце. «Даже несмотря на то, что я не любила его», — думала она. Вид девочек бросил ее в дрожь.

«Я должна возиться с этими глупыми, толстыми, скучными детьми? мысленно вопрошала Сильвия. Ответная мысль, отвергая все другие соображения в сторону, пришла ей на ум: — Я не хочу!»

Ее охватила паника. Вдруг стало ясно, что у нее не осталось выбора.

Дети играли на ее земле, в ее саду, они уже висели на ней.

С надеждой в голосе самая младшая попросила:

— Миссис Болен, можно нам взять побольше воды для нашей дамбы?

«Вода! Вечное желание воды, — думала Сильвия. — Они, как пиявки, присасываются к нам, будто рождены для этого».

Она не ответила ребенку, а обратилась к сыну:

— Пойдем в дом, я хочу поговорить с тобой. — Вдвоем они прошли в дом, откуда девочки не могли ничего слышать. — Дэвид, — сказала Сильвия, — по радио объявили, что погиб их папа. Поэтому приезжала полиция и забрала миссис Стинер с собой. Некоторое время необходимо помочь им. — Она силилась улыбнуться, но не смогла. — Как бы мы ни презирали соседей…

Дэвид вспыхнул в ответ:

— Я не презирал их, мама. Как он умер? У него случился сердечный приступ? Или на него напали дикие бликманы?

— Не имеет значения, каким образом ему пришлось умереть, а вот нам следует подумать, что можно сделать для девочек. — Голова отказывалась работать, и женщина ничего не могла придумать. Единственное, что она чувствовала, — полное нежелание видеть девочек рядом. — Что же нам делать, сынок? — спросила она.

— Думаю, стоит покормить их. Девочки сказали мне, что они ничего не ели с утра, только собирались завтракать, когда прилетела полиция.

Сильвия вышла из дома и по тропинке подошла к детям.

— Все, кто хочет есть, пойдемте со мной. Девочки, я собираюсь приготовить завтрак в вашем доме. — Она выждала мгновение и направилась к дому Стинера. Оглянувшись, женщина увидела, что только самая младшая тронулась за ней, остальные даже не шелохнулись.

Старшая девочка, едва сдерживая слезы, проговорила:

— Спасибо, мы не хотим.

— Вам все же лучше поесть, — сказала Сильвия, но в душе почувствовала облегчение. — Пойдем со мной, — сказала она маленькой девочке. — Как тебя зовут?

— Бетти, — застенчиво ответила малышка. — Можно мне бутерброд с яйцом? И какао!

— Посмотрим, что там можно приготовить, — ответила Сильвия.

Немного погодя, пока ребенок ел бутерброд с яйцом и пил какао, она воспользовалась случаем осмотреть дом Стинеров.

В спальне она нашла фотографию маленького мальчика с темными, огромными, блестящими глазами и вьющимися волосами. «Он выглядит, подумала Сильвия, — как скорбное существо из потустороннего мира, еще более ужасного, чем наш».

Захватив фотографию, она вернулась в кухню и спросила маленькую Бетти, кто этот мальчик.

— Это мой брат, Манфред, — с полным ртом, набитым яйцом и хлебом, ответила Бетти. Потом вдруг стала хихикать. Сквозь детский смех Сильвия разобрала несколько сбивчивых слов о том, что девочкам строго-настрого не велели никому говорить о брате.

— Почему он не живет с вами? — совершенно заинтригованная, спросила женщина.

— Он — в лагере, — ответила малышка, — потому что не может говорить.

— Какой ужас! — сказала Сильвия и подумала:

«Без всякого сомнения — в том самом лагере в Нью-Израиле. Не удивительно, что девочкам не разрешают упоминать о нем. Он один из тех аномальных детей, о которых постоянно слышно, но никто их не видит». Эта мысль навеяла на нее грусть. Нешуточная трагедия в доме Стинеров, а она даже не предполагала о ней. — «Как раз в Нью-Израиле Стинер расстался с жизнью. Несомненно, он там навещал сына. Тогда это не имеет к нам никакого отношения, — сказала себе она, возвращая фотографию на место в спальню. Решение Стинера основано на личных мотивах. — От этих мыслей она почувствовала облегчение. — Странно, — думала она, — как быстро появляется чувство вины и ответственности, когда слышишь о самоубийстве: если бы я только не сделал это, или если бы наоборот сделал то… можно было бы предотвратить… я в замешательстве… Но в данной ситуации все происходило совершенно иначе».

Сильвия была посторонним человеком для Стинеров, практически не знавшим их действительной жизни, а только воображавшим ее в припадке нервного стыда.

— Ты когда-нибудь видела брата? — спросила женщина у Бетти.

— Кажется, я видела его один раз, — нерешительно ответила Бетти. — Он играл в салки, там еще было много других мальчиков больше меня.

Одна за другой в кухню неслышно вошли трое старших сестер и молча встали возле стола. Наконец старшая выговорила:

— Мы передумали и хотели бы перекусить.

— Хорошо, — сказала Сильвия, — тогда помогите мне облупить яйца. А почему бы вам не пригласить Дэвида, чтобы он тоже поел? Разве не лучше поесть всем вместе?

В ответ дети только молча кивнули.

Проходя главной улицей Нью-Израиля, Арни Котт увидел впереди толпу зевак, несколько сгрудившихся машин у обочины дороги и, задержавшись на мгновение на перекрестке, свернул к магазину современных народных промыслов, принадлежащему Анне Эстергази.

«Что-то случилось, -размышлял он. — Кража? Уличное происшествие?» У него не было времени разбираться. Арни продолжил путь и вскоре подошел к небольшому современному магазинчику, который содержала его бывшая жена.

Сунув руки в карманы и придав себе независимый вид, он вошел внутрь.

— Есть кто в доме? — весело позвал мужчина. — Никого. — Должно быть, побежала поглазеть на происшествие. Какая безответственность, даже магазин не закрыла.

Через несколько секунд Анна, задыхаясь, вбежала в магазин.

— Арни! — сказала она удивленно, неожиданно видя его. — Господи Боже мой! Знаешь ли ты, что случилось? Я совсем недавно говорила с ним, только что, не более часа назад… А теперь он мертв… — Ее глаза наполнились слезами. Она упала на стул, нащупала бумажную салфетку и, всхлипывая, уткнулась в нее. — Как ужасно! — повторяла она сдавленным голосом. — Это не было несчастным случаем, он бросился под колеса нарочно.

— Ах вот что случилось! — сказал Арни, жалея, что сам не подошел посмотреть. — Кого ты имеешь в виду?

— Ты, вероятно, не знаешь его. У него тоже ребенок в лагере, там я с ним и познакомилась. — Она