можешь просто принять это?

— Ты имеешь в виду, безоговорочно принять твои условия? — резко спросила она. — Наплевав на мои собственные чувства? Прости, Нико, но так не может быть всегда. Ты не можешь вечно играть роль никем не понятого принца, вынужденного скрывать свое настоящее имя из-за шума, который вызывает его титул, а затем надменно требовать того повиновения, которое обеспечивает этот самый титул!

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне?!

— Как я смею?! — Ее зеленые глаза метали огонь. — Я тебе скажу, как я смею! Разве тот факт, что мы только что занимались любовью, не дает мне никаких прав? Или ты со всеми своими женщинами обращаешься как со своими подданными, обязанными повиноваться тебе? Используешь их, пока они не начинают угрожать твоей неприкосновенности или требовать от тебя чего-то?

— Достаточно! — выкрикнул Нико.

— Нет, не достаточно! — возразила Элла. — Возможно, кто-то впервые общается с тобой как с обычным человеком. Но ты не можешь принять это. Ты ненавидишь все ограничения, которые накладывает на тебя принадлежность к королевской семье, но с большим удовольствием прячешься за ними, когда тебе это удобно!

— Прячусь?! — с яростью повторил он. — Я? Прячусь?!

Элла цинично рассмеялась, поняв, что попала в точку.

— О, я задела твое «эго», Нико? — спросила она, с вызовом глядя на него. — А разве ты не знал, что для того, чтобы быть настоящим мужчиной, требуется нечто большее, чем горный мотоцикл и жизнь в постоянной опасности?

— Хватит! — резко оборвал он Эллу.

Однако теперь она уже не смогла бы остановиться, даже если бы захотела.

— Говоришь, у тебя проблемы с Джианферро? Что ж, неудивительно — он же до смерти за тебя волнуется! Сколько еще ты будешь играть в сумасбродного принца с его безумными увлечениями? До тех пор, пока не станешь шестидесятилетним стариком, покоряющим на мотоцикле горные дороги? Грустно!

— Я больше не намерен слушать тебя! — гневно заявил он. — Спускайся. Я подожду тебя внизу.

— Да, беги, Нико. Наверняка ты проведешь остаток своей жизни, убегая от правды!

На мгновение в комнате воцарилась невероятная тишина.

— Убегая? — эхом повторил Нико.

— Думаю, да. Подсознательно. — Элла пристально посмотрела на Нико, замерев, как ныряльщик, готовый броситься в воду. И бесстрашно нырнула. — Но ты не сможешь быть счастливым до тех пор, пока не поймешь, от чего именно убегаешь.

Чуть дыша, она ожидала ответа. Но Нико лишь издал саркастический смешок и потянулся за рубашкой.

— Лучше одевайся, — процедил он, едва удостоив Эллу взглядом.

И это была худшая реакция. По крайней мере, когда он гневался, Элла чувствовала, что они каким-то образом еще связаны, словно крик был доказательством того, что между ними был не только секс. Но его полное равнодушие было унизительным. Как будто он не мог дождаться момента, когда, наконец, избавится от нее.

Неужели ее слова его задели? Да, Элла говорила на повышенных тонах, но она знала, что ее слова справедливы. И намеревалась помочь Нико, но никак не ранить его.

Элла робко подняла руку к его темным взъерошенным волосам, но Нико отодвинулся и перекинул ноги через край кровати. Он натягивал джинсы с таким видом, что Элла поняла, она потеряла его навсегда. Уничтожила все своими резкими словами.

Нет. Он тоже внес немалую лепту в их разрыв своим поведением, своей жестокостью, поставив крест на растущей между ними близости.

Элла потянулась за своими смятыми трусиками и встряхнула их, видя, что он наблюдает за ней. Это простое движение всколыхнуло ее грудь, и Нико с досадой сжал губы.

— Поторапливайся, — отрезал он и вышел, оставив ее одну.

Его лицо было сплошной ледяной маской.

Дрожащими руками Элла одевалась в этой спальне, освещенной луной, ее кожа все еще была горячей и розовой после их неповторимого акта любви. Когда Элла выпрямилась, застегнув сандалии, она мельком увидела свое отражение в венецианском зеркале, которое висело над вычурным камином.

Элла содрогнулась. Незамысловатое платье, купленное в одном из недорогих магазинчиков, растрепанные волосы… Странный полусвет, отбрасываемый луной, делал ее образ каким-то нереальным. Ей нет здесь места, и не будет никогда!

Девушка начала медленно спускаться по широкой изгибающейся лестнице. Нико ждал ее на первом этаже, его темные блестящие глаза наблюдали за ней, словно Элла была представительницей нового, неизвестного ранее вида, который он открыл, и теперь он не был уверен в том, что она сделает дальше.

И Элла тоже смотрела на него — и тоже неуверенным взглядом.

Она уже начала сожалеть о сказанном. Если бы Нико сейчас обнял ее, поцеловал и попытался уговорить остаться, была бы она способна сопротивляться?

Нико с усилием оторвал взгляд от ее бедер, когда Элла, наконец, подошла к нему.

— Пойдем, — коротко сказал он, быстро посмотрев на часы. — Может, ты и не голодна, но я хочу есть. Завезу тебя в отель, а затем пойду куда-нибудь ужинать.

С кем? — поинтересовалась Элла про себя. Но болезненный всплеск эмоций был вызван не ревностью, а осознанием того, как быстро она отошла в его прошлое.

Скоро от нее останется лишь туманное воспоминание.

Элла не могла никому рассказать о случившемся, даже ей самой все казалось неправдоподобным. Как бы отреагировали ее родители, или Рейчел, или лучшая подруга Селия, если бы она призналась, почему у нее внезапно меняется настроение, и слезы текут без какой-либо явной причины?

«Ну, дело вот в чем. Я влюбилась в принца, но он меня не любит. У нас была короткая интрижка, а теперь она закончилась, и мне пришлось вернуться сюда, к нормальной жизни».

В конце концов, Элла нашла подходящее объяснение.

Это из-за мужчины.

Тогда они все поняли, и больше ничего не нужно было объяснять. Никто толком не поинтересовался, кто он — хотя Селия и предприняла попытку кое-что выведать, — потому что финал был очевиден, мужчина был далеко, а Элла осталась наедине со своим разбитым сердцем.

Мужчина. Обыкновенный мужчина. Все правильно. Для Эллы не имело значения королевское происхождение Нико. Если бы он был банкиром, или владельцем ресторана, или водителем грузовика, разве от этого уменьшилась бы ее печаль?

Конечно же, нет. Любовь ранит. Она пронзает сердце своей особой, только ей присущей болью, и все, что можно сделать, — подождать, пока время залечит ее. Именно так все и говорили. Время лечит. Умом Элла понимала, что это правда, но сердцем…

Ее отъезд с Мардивино был поспешным и бесславным. Разумеется, прибыла элегантная машина, чтобы отвезти ее в аэропорт, но за рулем сидел обычный шофер, а не Нико.

После той ночи, когда он, молча, отвез Эллу домой, между ними состоялся всего один напряженный и деловой телефонный разговор, в течение которого Нико сообщил ей о расписании рейсов.

Единственной неожиданностью, услышанной Эллой, была любопытная новость. В самом конце разговора Нико добавил (хотя, пожалуй, «прорычал» было бы более точным определением):

— Джианферро считает, что твоя идея очень интересна.

— Пожалуйста, передай ему, что я счастлива, — равнодушно ответила она.

И вот ты получила свое, размышляла Элла, глядя из окна на сад. Даже погода соответствовала ее