кровавое месиво.

Тереза поцеловала его:

- После войны, Ричард!

Ее рука легла на карман его мундира, она запустила пальцы внутрь и достала золотой медальон с портретом Джейн Гиббонс – Шарп украл этот медальон у ее брата, убитого им. Тереза щелкнула замком и издевательски усмехнулась:

- Ты с ней встречался там, в Англии?

- Да.

- Она красивая.

- Допустим, - он попытался забрать медальон, но она изо всех сил сжала пальцы.

- «Допустим»! Он допускает! Она красивая, так?

- Да, очень.

Она удовлетворенно кивнула:

- Так женись на ней!

Он расхохотался, думая о невозможности такой идеи, но она покачала головой:

- Ты можешь, я точно говорю. Иначе зачем бы ты носил это с собой?

Он пожал плечами:

- Суеверие? Это мой талисман, он меня хранит.

Она нахмурилась и перекрестилась: лоб, живот, сосок, другой – нелепый крест, отгоняющий демонов. Шарп натянул на нее одеяло: ее единственное платье сохло сейчас у очага. Тереза спросила:

- Какая она?

- Стройная, улыбчивая. Очень богатая. И замуж выйдет за богача, - улыбнулся он. – Она ласковая, уютная.

Тереза отбросила сомнения: с ее точки зрения, глупо было отвергать ту, с кем можно жить в ласковом уюте:

- Как ты с ней познакомился? - Шарпу было неприятно, он попытался сменить тему, но она настаивала: - Так как?

- Она захотела узнать, как погиб ее брат.

Тереза рассмеялась:

- И ты сказал ей?

- Правду – нет. Я сказал, что он был убит французом в отчаянной схватке.

Она снова рассмеялась, поскольку знала: лейтенант Гиббонс пытался убить Шарпа, а Патрик Харпер заколол лейтенанта байонетом. Шарп мысленно перенесся в маленькую темную церковь в Эссексе: светловолосая девушка слушает его выдуманную историю, а мраморная надгробная плита скрывает правду о ее распущенном, эгоистичном брате-садисте.

«В память о лейтенанте Кристиане Гиббонсе, родившемся в этом приходе, ушедшем добровольцем 4 февраля 1809 года из состава сил самообороны этого графства в полк Южного Эссекса, соединившийся с британской армией в войне против Тирании в Испании. Он показал Себя Выдающимся Героем на Талаверском поле, где Ночью и Днем отражал Атаки Врага. Такова была его Неустрашимость, что Вынужденный противостоять Натиску Превосходящего Врага, Он и Его Рота Атаковали и Захватили Французкий Штандарт и Добыли Славу, Впервые в истории наших Армий в Испании. Подтвердив свою Храбрость и стойкость Духа, он встретил Геройскую Кончину в июле, 8-го дня, 1809 года, на Двадцать Пятом Году Жизни. Этот Памятник воздвигнут в Честь его Героизма и Заслуг сэром Генри Симмерсоном, Командиром Победившего Подразделения, и Его Благодарными Друзьями-прихожанами. Лета господня 1810».

Шарп сам изрядно повеселился над этой надписью, не столько потому, что сэр Генри приписал себе и племяннику честь захвата «орла», что произошло уже после его отстранения от командования, сколько потому, что вся история, запечатленная в мраморе, была ложью. Гиббонса и близко не было, когда Шарп и Харпер проложили себе путь к «орлу» через вражеский батальон, но мраморная плита останется на своем месте, увенчанная резной грудой оружия, когда правда будет навсегда забыта.

Раздался стук в дверь.

- Кто там? – резко спросил Шарп, вынырнув из воспоминаний.

- Прайс, сэр.

- Что надо?

- Кое-кто хочет видеть вас, сэр. Внизу.

Шарп выругался:

- И кто же это?

- Майор Хоган, сэр? – Прайс придал этой фразе вопросительные интонации, как будто Шарп мог не узнать этого имени.

- Боже правый! Уже спускаюсь!

Тереза следила, как он натягивает сапоги и пристегивает к бедру палаш.

- Это Хогану мы посылаем донесения?

- Да. Он тебе понравится, - Шарп пощупал платье, оно было еще сырым. – Спустишься вниз?

Она кивнула:

- Да, скоро буду.

В главном зале гостиницы было шумно и весело. Шарп протолкался через скопление офицеров и увидел у стойки Хогана, с того лило. Майор-ирландец поднял руку в приветствии, но сперва махнул в сторону офицеров:

- Они в хорошем настроении.

- Считают, что Бадахос будет легкой прогулкой.

Хоган приподнял бровь, потом подвинулся, освободив Шарпу местечко на лавке:

- Я слышал, ты теперь папаша?

- Что, все уже знают?

- Здесь нечего стыдиться, это замечательно, честное слово. Вина?

Шарп кивнул:

- Как ты там?

- Холодно, мокро и хлопотно. А ты?

- А я сухой, теплый и ленивый. Какие новости?

Хоган пригубил вина и взял понюшку табаку:

- Французы дрожат как мокрые курицы. Они не пытаются отбить Сьюдад-Родриго и не отправляют войска на юг, только шлют друг другу письма с обвинениями. – Хоган поднял бокал. – За твое здоровье, Ричард, и здоровье твоей семьи.

Шарп покраснел, но поднял бокал. Хоган взял еще понюшку, побольше.

- Так что ты здесь делаешь?

Глаза майора увлажнились, рот открылся, и он чихнул так мощно, что мог бы погасить канделябр:

- Святые Мария, Моисей и Марта, вот ведь мощная дрянь! Бадахос, Ричард, вечно один Бадахос. Я должен бросить беглый взгляд и отчитаться Пэру[19], - он вытер усы. – Не поверишь, я думаю, что положение там ничуть не изменилось за последний год.

- И? – Шарп знал, что Хоган присутствовал при обеих неудачных попытках взять Бадахос в 1811- м.

Хоган пожал плечами:

- Это дерьмо. Ричард, настоящее дерьмо. Стены – как в лондонском Тауэре, честно, и можешь еще добавить Виндзорский замок на холме за рекой. В их ров поместится вся наша армия, - ирландец покачал головой. – Положение не очень обнадеживает.

- Так плохо?

- Кто знает? – Хоган глотнул еще вина. – Места много, да, каждый дюйм стен защищать невозможно. Может, Пэр начнет несколько атак с разных сторон одновременно, не знаю.

Веллингтон, действительно, мог атаковать стену в нескольких местах, как недавно в Сьюдад-Родриго,