фальшивых евро очень высокого качества.
– Странно, я каждый день просматриваю сводки и ничего подобного не видел, – удивился Нестеров.
– Значит, ваши коллеги пока не торопятся придать сей факт огласке. Но в любом случае, согласись, для нас этот момент представляется весьма любопытным. По крайней мере, появляется версия, что Ташкент все-таки мог перевезти фальшивки сюда и возможно уже реализовал какую-то часть… Да, связь из «Магриба», о которой ты рассказывал, мои люди слушают, но пока ни единого намека на Ташкента нет. Я на всякий случай распорядился продлить хотя бы еще на недельку… У него, кстати, ежедневно телефон по шесть-восемь часов занят – в Интернете пасется, видать продвинутый товарищ. Хотя, мои вон тоже вроде по пятьсот-семьсот баксов в месяц в Сети сжигают, а как проверил – чуть ли не поголовно порнуху на работе листают. Но это так, к слову… Ну что ж, Сергеич, худо-бедно, но дело движется. Я доволен. Кстати, а почему ты не говоришь мне, что в вашем экипаже появилась некая прелестная барышня?… Ну, не хмурься – естественно, о недоверии либо о контрнаблюдении за вами и речи не идет. Просто ваша машина оборудована системой спутниковой навигации и однажды мне стало исключительно по-обывательски любопытно понаблюдать за вами. Посмотреть на то, как работает милицейская разведка.
– Понятно, – буркнул Нестеров, в глубине души не поверив Ладонину. Бригадир был прав, Игорь Михайлович действительно дал задание проследить за экипажем, дабы убедиться, что «грузчики» занимаются делом, а не просто прожигают ладонинские деньги и, сами знаете что, пинают. – И где же вы нас срисовали?
– На Краснопутиловской, – улыбнулся Ладонин и бригадир вспомнил, что в тот день Полина заикнулась было о какой-то подозрительной бежевой «шестерке», однако Нестеров опасности не заметил и списал наблюдения Ольховской на излишнюю подозрительность, свойственную начинающему «грузчику». И вот теперь выяснилось, что Полина-то была права, а он, старый дурак, сел в лужу.
– Поздравляю, у вас сильная команда, – сухо похвалил Нестеров. – Может быть вам тогда все же стоило обойтись исключительно своими силами?
– Да, перестань ты, Александр Сергеевич, ну что ты, в самом деле?… Я уже и сам жалею, что рассказал. А следили за вами, если это так интересно, действующие сотрудники ФСБ. Но, к сожалению, я не могу пользоваться их услугами слишком часто. Слишком уж много дерут, собаки.
– А сколько, если не секрет?
– Извини, секрет. И все-таки – что это за барышня работает с вами?
– Это наша новая сотрудница и у нее есть свои резоны для того, чтобы вместе с нами искать Ташкента.
– Какие же? Или это уже ваш секрет?
– Она любила Антона, – чуть помедлив, ответил Нестеров. – И он ее, насколько мне известно, тоже…
– Что ж, значит у нее действительно есть резон, – посерьезнел Ладонин. – Надеюсь, вы меня с ней как-нибудь познакомите?… И, кстати, еще раз прошу простить меня за такое вот ребячество – больше никаких слежек не будет, обещаю…
И Игорь клятвенно сложил ладони на груди.
На следующий день смена Нестерова вышла в ночное. Объект – сколотивший состояние на паленой водке господин Андросян Рубик Суренович, славился своим нуворишеством и любовью к ночным загулам. Полторы недели назад он обратился в Красносельское РУВД с заявлением о том, что его горячо любимая жена уехала из дома за покупками в магазин «О'кей» и с тех пор от нее ни слуху ни духу. Поскольку в течение трех дней супруга дома так и не объявилась, а горе безутешного мужа не поддавалось описанию, гласникам ничего не оставалось, как завести розыскное дело. А два дня спустя оперативник Красносельского РУВД, в кабинете которого сердобольные милиционеры отпаивали Рубика Суреновича валерьянкой, проезжая через площадь Конституции, обратил внимание на то, как из ночного заведения «Де Илона», славящегося своей эротической шоу-программой, на полусогнутых ногах выкатился гражданин Андросян собственной персоной, поддерживаемый девицей явно не слишком тяжелого поведения. В сложившейся ситуации подобный способ релаксации показался оперативнику не слишком уместным, и он решил «выписать ноги»,[57] дабы составить собственное представление о богатом духовном мире потерпевшего.
Согласно настроечке, объект проводил этот вечер дома. Экипаж машины боевой с позывными «735» выдвинулся на юго-запад и в начале первого ночи припарковался на перекрестке Доблести и Рихарда Зорге. Паша запросил смену Климушкина и через пару минут из ближайшей к ним арки длиннющего дома-корабля вышел мрачный Костя. Причины его дурного настроения объяснялись просто – сегодня Климушкину- младшему исполнилось пять лет, а составлявший накануне наряд дежурный, забыв о настоятельной просьбе родителя, как нарочно запихнул счастливого отца в вечернюю смену.
Несколько лет назад с легкой руки Нестерова за Костей Климушкиным, славившимся неумеренным пристрастием к крепким алкогольным напиткам, закрепилось прозвище Шнапс-капитан. Нестеров до поры до времени очень гордился изобретенным им термином, пока однажды жена вдруг не затащила его в театр сатиры на Васильевском. Давали что-то из Чехова, и в какой-то момент Александр Сергеевич с удивлением услышал со сцены сие меткое определение, выяснив таким образом, что оно было выдумано великим русским писателем еще сто лет назад. Настроение, конечно же, было испорчено, хотя данное обстоятельство всего лишь свидетельствовало о том, что подлинная классика актуальна во все времена.
– Чего так поздно? – пробурчал Костя, протягивая руку выходящему ему навстречу Нестерову.
Судя по легкому перегару, день рождения сына, пусть и в полевых условиях, но тот все-таки отметил.
– Вам же все равно еще до часу стоять.
– Так ведь скучно же. Всю смену так под окнами и проторчали.
– Что, совсем никуда не выходил?
– Один раз. Где-то в восьмом часу до универсама смотался. Взял два шампанских, виноград, конфеты и пачку презервативов. Думали, ну, сейчас подорвется в гости – ни фига.
– А может, ждет кого-то?
– Может, и ждет. Хотя время-то уже позднее для визитов.
– Ну для «визитов»[58] как раз самое то, – рассмеялся Нестеров.
– Вообще-то, да. Ладно, давайте, заруливайте во двор. Мы там за кустами встали. Обзор, в принципе, неплохой, до подъезда метров сто, а ему из окон не видно. Я проверял.
Нестеров дал отмашку, и Паша закатил «девятку» во двор, остановившись рядом с синей «шестеркой» смены Климушкина. Козырев и Лямин пошли брататься с «грузчиками», а Полина осталась сидеть в машине.
Два бригадира неторопливо побрели следом за ними.
– Ты чего такой грустный? – спросил Нестеров.
– Я не грустный, я трезвый, – пожаловался Костя. – У меня сегодня сыну пять лет. Я ему обещал сегодня пораньше придти, а этот придурок Васильев меня в вечер поставил.
– Васильев может. Ему надо по сто раз на дню напоминать, у него ж в башке подолгу ничего не задерживается. Знаешь, как про него Нечаев говорит? Обличий бычий, а ум телячий. Кстати, поздравляю с рождением сына!
– Может, по пять капель, Сергеич? У меня тут немного коньячку во фляжке осталось.
– Ну раз такое дело – давай. Опять же, что-то холодать стало, а нам тут, похоже, всю ночь торчать… Только давай сначала прогуляемся, покажешь мне, что тут и как.
– Да чего тут смотреть? Короче: вон, третий подъезд справа, четвертый этаж, три окна во двор. Все три светятся, видишь? Лифт один, кодовый замок наши подобрали – 146. Ни консьержа, ни видеокамер в подъезде нет. Тачка, белый «Форд-Мондео», на стоянке, это за домом у парка. Вот, собственно, и все.
– Он на собственное фото похож?
– Да, в принципе, вполне опознаваем. К тому же, пока мы здесь торчали, других армян в этот подъезд
