Он мрачно смотрел в исполинский экран, морские пейзажи успокаивают нервы, а на таком огромном экране волны выглядят даже лучше, чем в натуре, когда веет сыростью, когда ветер швыряет в лицо соленые брызги и в любой момент можно подхватить насморк.
За спиной щелкнула дверь, звонко простучали каблуки офицера шифровальной службы. Почтительно согнувшись, он зашел сбоку, чтобы командующий мог обратить на него внимание, не отрываясь от созерцания полупрозрачных волн.
Стоун наконец повернул к нему голову. Офицер уже не молод, но выглядит хорошо, даже чересчур. Щеки розовые, глаза блестят, в поясе тонок… правда, в бедрах широковат излишне. Да и грудь выпирает тоже мощно, словно влил пару литров силикона… Черт, похоже, так и есть. Имитирует женскую грудь, потому и бедра такие широкие. Там тоже литра по три в каждой ягодице… То-то вчера в ежеутреннем докладе начальника внутренней службы промелькнуло, что уже с десяток офицеров спят на животе, давая силикону в ягодицах застыть в нужной форме. А кое-кто спит сидя, надев женский бюстгалтер, чтобы придать застывающему силикону в грудных мышцах определенную форму. Слишком свежа история, когда в матросской столовой вспыхнула драка, одному побили морду, а силикон так и застыл, превратив несчастного в чудовище, годное с его рожей разве что для цирка…
– Что слышно? – буркнул Стоун.
Офицер доложил красивым звонким голосом:
– Наши шифровальщики слушают все двадцать четыре часа в сутки, сэр! Но пока расколоть не удается. Сэр, все наши лучшие программисты в Пентагоне – это сбежавшие русские!.. Но сбежали к нам не все, как видим, осталось немало. А то и подросли… У них это называется: казацкому роду нет переводу. Но мне все время на стол кладут тексты, которые русские передают открыто.
Стоун спросил торопливо:
– Что-то к нам относится?
Офицер помялся:
– Да, конечно. И немало, кстати. Вот распечатка самого последнего. Ну, это можно пропустить, здесь их командующий хочет вставить вам… засунуть вам… словом, совокупиться с вами…
Стоун поморщился, пожал плечами:
– Я хоть и человек старшего поколения, но с пониманием отношусь к современным веяниям… ну, я имею в виду бисексуальность, половые контакты с животными, прочие завоевания демократии, как вот гомосексуалисты уже не только в армии, но и во флоте… Так что, если русского адмирала так уж привлекает моя задница, я готов… Если это поможет достичь некоторого взаимопонимания. Хотя это много, конечно, но все же контакты сближают… позволяют лучше понять точки зрения друг друга…
Он снова пожал плечами, высокомерный и оскорбленный. Офицер понимающе улыбнулся, глаза блестели. Удвоенная доза наркотика, подумал Стоун хмуро, силиконовые вливания… возможно, в самом деле пробуждают что-то скрытое, как утверждают виднейшие специалисты?
Нет, до тщательной консультации со своим лечащим врачом поддаваться моде не следует. Адмирал – не юный лейтенант.
Вечером он обратил внимание на несколько озадаченный вид командира флагмана. Кремер в задумчивости прохаживался по рубке управления, по размерам напоминавшей танцевальный зал. Около десятка офицеров в почтительном молчании следили за ним. Со стен смотрели огромные экраны, их эскадра была видна как с птичьего полета, так и с заоблачных высот.
Стоун поинтересовался с порога:
– Что тут у вас?.. Заговор против правительства?
Офицеры, как и положено, угодливо захихикали. Шутка была уместная, ибо в Белом доме то и дело начинали тревожиться, не вздумают ли военные взять власть в свои руки, снова и снова повышали им жалованье, увеличивали расходы на вооружение, так что в армии и на флоте уже не знали, куда девать эти тонны золота, разве что сбрасывать на голову Саддаму Хусейну.
Кремер улыбнулся только краешком губ, тут же посерьезнел, доложил:
– По данным со спутников… эскадра русских остановилась. Они развернули корабли, сейчас в свободном дрейфе.
Стоун спросил непонимающе:
– Если я понял правильно, они сейчас в проливе?
– Да, сэр.
Стоун удивился:
– Но там же пройдем мы!
– Они на дороге. Загородили путь.
Стоун воскликнул:
– Невероятно! Нам? Американскому флоту?
Офицеры вытянулись так, что затрещали суставы. Замерли, превратившись в статуи, а Кремер, страшась гнева всесильного командующего, торопливо проговорил:
– Сэр, они в боевом порядке… Самолеты барражируют над кораблями! Когда мы попытались приблизиться, они сделали предупредительные выстрелы.
– Как? – вскричал он. – Они… посмели?
Мир покачнулся, палуба показалась тоньше фанеры. Там впереди стоят какие-то корабли, даже кораблишки, загораживая дорогу хозяевам планеты! Загораживая путь им, американцам!
– Полный вперед, – велел он, челюсти стиснулись, он ощутил, как в грудь внезапно нахлынула злоба. – Увеличить скорость!.. Пусть узнают, что мы идем навстречу. Идем на форсаже!
