бывает в резервации. Было такое впечатление, будто он хотел сказать что-то другое. Ну и вот... Когда мы с Джейкобом пошли прогуляться, я и вытянула из него всё.

Её голова поникла ещё больше, а на лице появилось виноватое выражение.

Я отвернулся от неё и горько рассмеялся. Интересно, и в чём же она чувствует себя виноватой? Разве она способна натворить что-то такое, за что стала бы себя так казнить?

— Как вытянула? — спросил я.

— Я попыталась пофлиртовать, и это сработало гораздо лучше, чем я ожидала, — объяснила она. В её голосе слышалась недоумение при воспоминании о своём неожиданном успехе.

Вот это да! Учитывая, насколько она притягательна для всего мужского рода, когда даже не осознаёт этого, остаётся только гадать, насколько ошеломляющее впечатление она может произвести, когда прилагает усилия для вящей привлекательности! Внезапно мне стало жаль ничего не подозревающего мальчишки, подвергшегося такому массированному нападению.

— Вот уж на что я не прочь был бы посмотреть, — рассмеялся я с изрядной долей чёрного юмора. Действительно, куда как весело было бы наблюдать за реакцией мальчишки, будучи при этом свидетелем собственной гибели. Обхохочешься. — И ты ещё обвиняешь меня, что я 'ослепляю людей своим великолепием'. Бедный Джейкоб Блэк.

Странно, но я не особенно злился на источник моего разоблачения. Он сделал это не нарочно. Да и кто бы устоял перед этой девушкой и не дал бы ей того, чего ей хочется? Нет, я мог лишь испытывать сочувствие к несчастному мальчику: наверняка, бедняга потерял покой и сон.

Щёки Беллы вспыхнули таким ярким румянцем, что его жар, казалось, нагрел воздух между нами. Я пытался поймать её взгляд, но она отвернулась к окну. И молчала.

— И что ты предприняла потом? — спросил я. Пора было вернуться к нашей страшилке.

— Пошарила в Интернете.

Как всегда, деловой подход.

— И там ты нашла подтверждение своим догадкам?

— Нет, — ответила она, — ничего не подошло. Полно всякой чуши. А потом...

И она снова замкнула рот на замок.

— Что? — настаивал я. Что она нашла? Какое объяснение кошмару?

Прошло ещё несколько томительных секунд, а потом она прошептала: — Я решила, что мне всё равно.

На краткий миг шок парализовал мои мыслительные способности. А когда я опомнился, все кусочки головоломки сошлись. Вот почему сегодня вечером она отослала своих подруг, а сама осталась. Осталась со мной. Вот почему она вновь села в мою машину, вместо того, чтобы убежать подальше, крича караул…

Её реакции полностью противоречили здравому смыслу. Они всегда были шиворот-навыворот. Белла притягивала к себе опасность. Она говорила ей 'добро пожаловать'.

— Всё равно? — пробормотал я сквозь стиснутые зубы. Нет, вы только послушайте её! Как я мог защищать кого-то, кто так… так… с такой готовностью сам подставлял себя под удар?

— Да, — ответила она, её тихий голос был необъяснимо нежен, — для меня не имеет значения, кто ты.

Нет, она невозможна.

— Тебя не волнует, что я монстр? Что я не человек?

— Нет.

Мне впервые за всё время нашего знакомства пришла в голову мысль: а всё ли у неё в порядке с психическим здоровьем?

Я бы приложил все усилия, чтобы поместить её в лучшее заведение подобного рода. Карлайл подключил бы все свои связи, чтобы её лечили самые знающие доктора, чтобы ею занялись самые талантливые психотерапевты. Может быть, всё ещё существует надежда исправить в её голове поломку, позволяющую ей как ни в чём не бывало сидеть рядом с вампиром со спокойным, ровно бьющимся сердцем?.. Я бы держал заведение под неусыпным надзором и навещал бы её так часто, как мне было бы позволено…

— Ну вот, ты рассердился, — вздохнула она. — Не стоило мне всё это тебе говорить.

Можно подумать, что если бы я ничего не узнал об этих тревожных тендециях в её психике, они бы сами собой рассосались.

— Нет, для меня лучше знать, о чём ты думаешь, даже если это полное сумасшествие.

— Значит, я опять не права? — немного задиристо спросила она.

— Я совсем не это имел в виду! — Я вновь крепко сцепил челюсти. — Надо же — 'не имеет значения!' — язвительно повторил я.

— Так я права? — ахнула она.

— А это имеет значение? — парировал я.

Она глубоко вздохнула. Я рассерженно ждал.

— Да нет, пожалуй... — Она овладела собой. — Но мне так хочется знать!..

'Да нет, пожалуй'. Подумать только — ей всё равно. Она знала, что я не человек, что я монстр, и это не имело для неё значения.

И хотя я продолжал подозревать Беллу в душевном нездоровье, во мне проснулась слабенькая надежда. Я поспешил заглушить её в зародыше.

— Что тебе хочется знать? — спросил я. Секретов больше не было, оставалось только прояснить незначительные детали.

— Сколько тебе лет? — спросила она.

Я ответил автоматически и не задумываясь: — Семнадцать.

— И давно тебе семнадцать?

Я постарался не улыбнуться её снисходительно-терпеливому тону.

— Уже давно, — признался я.

— О-кей. — В ней чувствовалось какое-то непонятное воодушевление. Лицо её осветила улыбка. Когда я пытливо заглянул ей в глаза, она улыбнулась ещё шире. В очередной раз меня посетило сомнение в её душевном здравии, и в ответ на её улыбку я только скривился.

— Только не смейся, — предупредила она, — но разве ты можешь выходить в дневное время?

Я всё равно не смог сдержаться и усмехнулся. Результаты её исследований, по-видимому, особой оригинальностью не отличались.

— Миф, — ответил я.

— И на солнце ты не горишь?

— Миф.

— Спишь в гробу?

— Миф.

Сну уже очень давно не было места в моей жизни — если не считать нескольких последних ночей, когда я наблюдал за спящей Беллой...

— Я вообще не сплю, — добавил я.

Она помолчала.

— Совсем?

— Нет, никогда, — выдохнул я.

Я смотрел в её глаза, огромные, обрамлённые густой бахромой ресниц, и мечтал об утраченной способности спать. Не для того, чтобы забыться, не для того, чтобы избежать скуки, как мне этого хотелось раньше. Нет, мне хотелось бы видеть сны. Если бы у меня была способность отключаться от реальности и переноситься в царство грёз, я хотя бы несколько часов мог бы жить в мире, где мы с Беллой были бы вместе. Она видела меня в своих снах. Я хотел бы видеть её в своих.

Она ответила мне таким же пристальным, вопросительным взглядом. Я не смог его выдержать и отвёл глаза.

Я никогда не смогу видеть её во сне. А ей не стоило бы видеть меня.