— Сэр Гидеон, какой неприятный инцидент. Два очень неприятных молодых человека. Я молю Бога о том, чтобы они нашли свою сестру и никогда больше нас не беспокоили. Фаррелы всегда создавали неприятности другим и себе тоже. Отец их был пьяницей и игроком. Не оставил сыновьям ничего, кроме долгов и опекунства над юной леди Чариз, наследницы графа Марли. Надеюсь, что бедняжка в безопасности.
— Вы очень хорошо информированы, сэр Джон.
— Покойный лорд Баркет пользовался широкой известностью. Не в самом лучшем смысле. И сыновья его недалеко от него ушли. Я бы не стал беспокоить вас, если бы у них не было законных прав. Они законные опекуны этой девушки. Лорд Феликс был прав. Любой, кто держит ее у себя, нарушает закон. — Сэр Джон замолчал и нахмурился, — Конечно, я знаю, что такой джентльмен, как вы, не может быть замешан в этой истории. Да вы и в стране всего месяц. За это время и вещи не успеешь распаковать, не говоря о том, чтобы впутаться в историю со сбежавшей наследницей. Я так и сказал этим двум выскочкам. Но что им слова какого-то деревенского сквайра. — Он раздраженно нахлобучил шляпу и взял трость. — Приходите поужинать, как только устроитесь.
— С удовольствием, — ответил Гидеон, проводив судью до дверей.
За дверью, в фойе, стоял Талливер, не спуская глаз с обоих Фаррелов, которые выглядели раздосадованными. Гидеон догадывался, что они пытались воспользоваться тем, что сэр Джон задержался для разговора с хозяином, чтобы провести рекогносцировку местности.
— Счастливо оставаться, сэр Гидеон. Примите наши извинения за беспокойство.
Сэр Джон буквально вытолкал своих спутников за дверь. Гидеон вышел следом. Он стоял на ступенях и ждал, пока Фаррелы не уедут. Он послал за ними конюха, дабы удостовериться в том, что они не вернутся. Он доверял сводным братьям Чариз не больше, чем они доверяли ему.
.— Выпусти девушку из тайника, — сказал Гидеон Талливеру, когда они остались одни.
— Вы хотите видеть ее, начальник?
— Не сейчас. Скажи ей, что я хочу поговорить с ней перед ужином в библиотеке. А тем временем распорядись, чтобы сундуки моей матери перенесли в ее комнату, и вели горничным сжечь тряпье, которое она носит.
— Что ей сказать об этих жуликах?
Гидеон смотрел на опустевшую дорогу. Феликс, Хьюберт и не по своей воле присоединившийся к ним сэр Джон уехали. Когда он ответил Талливеру, в голосе его звучала решимость.
— Скажи ей, что я сделаю все, чтобы оградить ее от опасности. Ей не о чем беспокоиться.
И, почувствовав внезапный прилив энергии, Гидеон спрыгнул со ступеней. Свернув налево через каменную арку, он вышел на обдуваемый всеми ветрами обрыв.
Глава 10
Живот у Чариз сводило от нервного напряжения, когда она шла в библиотеку. Сегодня днем, находясь в тайном укрытии, она слышала, как Гидеон поставил на место Хьюберта с Феликсом, и про себя вознесла хвалу его уму и храбрости. Но как встретит он ее сейчас, узнав, что она самая богатая наследница в Англии. Увидит ли она жадный блеск в его глазах, как видела его в глазах многих мужчин до него?
Или, что еще хуже, увидит в его глазах презрение при воспоминании о том, как она бросилась ему в объятия?
У дверей библиотеки она помедлила, прежде чем войти.
Смелее, Чариз.
Расправив плечи, Чариз вытерла о юбку влажные ладони и тихо вошла в сумрачную, плохо освещенную библиотеку.
Гидеон не сразу заметил ее. Точеные черты его лица подсвечивало пламя. Он был одет более строго, чем обычно: в темно-синий сюртук и песочного цвета брюки.
Стыд душил ее. Но Гидеон был так близко, и она ощущала такую острую потребность почувствовать его объятия. И был один безумный миг, когда ей показалось, что он хочет ее так же, как и она его.
Какая же она дура. Жалкая сентиментальная дура.
Гидеон медленно поднял глаза.
— Добрый вечер, леди Чариз, — спокойно произнес он.
— Добрый вечер.
Глаза у Гидеона округлились, когда она вошла в круг света, очерченный свечами в канделябре, и он наконец смог ее разглядеть. На ней был лучший наряд его матери. Широкая лента из голубого шелка охватывала под грудью тонкое белое платье. Волосы были распущены и ниспадали на плечи.
Пламя в черных глазах Гидеона разожгло в ней ответный огонь.
— Прошу прощения, что не сказала вам, кто я. Мое наследство делает мужчин жадными.
— Не важно.
Гидеон оперся одной затянутой в перчатку рукой о каминную полку. Обманчивая вспышка желания в его взгляде погасла. Выражение его было спокойным, даже безучастным.
— Не стану отрицать, для меня стал неприятным сюрпризом тот факт, что мои враги — маркиз и младший брат маркиза, оба пэры королевства, я поступил бы с ними так же, как сегодня, если ли бы мне представился шанс.
— Я много раз была на волоске от того, чтобы рассказать вам правду, но не знала, как вы отреагируете на то, что я леди Чариз Уэстон, не решалась. Мне понравилось быть Сарой Уотсон. Она имеет куда больше свободы, чем когда-либо имела ее леди Чариз Уэстон.
— Поверьте, мне знакома притягательность свободы. — Он опустил голову, словно задумался, затем поднял глаза и немигающим взглядом уставился на нее. — Даю вам слово, что я сделаю все, что от меня зависит, чтобы леди Чариз тоже чувствовала себя свободной. Через две недели леди Чариз будет иметь столько свободы, сколько пожелает.
Ирония ситуации заключалась в том, что леди Чариз больше всего хотела остаться здесь, с Гидеоном.
— Если мои сводные братья не доберутся до меня до дня моего рождения.
Страх сжимал ее горло, делал голос хриплым. Она спрятала дрожащие руки в складках платья.
— Я слышала, что вы их отправили прочь, но…
— Они вернутся, обеспечив себя безоговорочной поддержкой служителей закона. Я знаю.
— Ваша щедрость по отношению к незнакомке может дорого вам обойтись.
Словно летящий на огонь мотылек, она сделал шаг к нему. Но слишком близко приближаться не стала. Она хорошо усвоила урок.
— Вас могут отправить в тюрьму зато, что вы мне помогаете.
— Разве вы не слышали сэра Джона? Я национальный герой. — В голосе его звучал непонятный ей сарказм, налицо словно надета маска. — Сомневаюсь, что меня отправят за решетку. Общественный резонанс будет оглушительным.
— И все же мне не следовало втягивать вас во все это.
Он послал ей непреклонный взгляд из-под выразительных чёрных бровей.
— Я терпеть не могу насильников, Чариз. Ваши сводные братья заслуживают того, чтобы остаться ни с чем.
Он сжала кулаки.
— Мне ненавистна даже мысль о том, что вам могут причинить вред, — горячо проговорила она. — Если из-за меня у вас случится беда, я никогда себе этого не прощу.
Лицо его исказила боль. Он шагнул к ней.
— Я не стою вашей боли.
— Нет, стоите.
