Вновь прибывший казался лишь на несколько лет младше Поля — чуть за тридцать, подумала Джин. Он был невысок и смугл. Его рабочие ботинки, мешковатые брюки, свободная рубаха и берет являли собой типичный рабочий костюм французского фермера.

Однако она очень удивилась, когда мужчина заговорил на чистом английском, да еще с калифорнийским акцентом:

— Привет, как дела?

— Спасибо, Ив, что пришел, — сказал Поль. — Это Ив Туесе, maitre de chais.[5] Ив, у нас в гостях Лоуэлл Пирсон и Джин Пакстон. Джин — милашка.

Это последнее замечание приятно смутило Джин, оно уже больше походило на те комплименты, которые она вчера от него выслушивала. Не подав виду, она повернулась поприветствовать Ива. Maitre de chais? Уж больно он молод для мастера-винодела, подумала она. Большинство тех мастеров, с которыми ей приходилось встречаться в поездках по Франции, были почтенными старцами, десятилетиями оттачивавшими свое искусство.

Поль заметил ее недоверчивый взгляд и объяснил:

— Ив действительно француз, на случай, если вы сомневаетесь. Но образование он получил в Штатах.

— Чтобы быть точным, в Калифорнийском университете, в Дейвисе, добавил Ив. — Приятно с вами познакомиться.

— Привет, — сказала Джин, быстро пожав его руку.

Она знала, что университетский городок Дейвис является ведущим в Америке по преподаванию виноградарства. Но с какой стати французу ехать в США изучать науку, в которой Франция достигла совершенства уже век назад?

Ответ стал ясен, когда началась их экскурсия. Авторитетные комментарии Ива имели строго научную подоплеку. Из того, что он говорил, Джин смогла понять, что его прогрессивные взгляды на виноградарство резко отличаются от скованного традициями интуитивного подхода большинства французских виноделов.

Они не торопясь шли вдоль рядов виноградных лоз, то и дело останавливаясь и рассматривая то, что их заинтересовало.

При этом Лоуэлл задавал Иву бесконечные вопросы. Джин старалась слушать внимательно, но почти все замечания Ива по поводу состава почвы и химических опрыскивателей пролетали мимо ее ушей.

Был полдень, и над их головами с безоблачного неба нещадно палило солнце. Джин плелась позади всех, проклиная любознательность своего дяди. Когда они наконец направились к неизменным для подобных экскурсий винным погребам, она испытала облегчение: там по крайней мере будет прохладно.

Даже Ариэль, присоединившийся к их процессии, разомлел от знойной жары.

— Обратите внимание на то, что виноградные ряды ориентированы с севера на юг, — сказал Ив. — Таким образом, в полдень гроздья оказываются в тени листвы, и солнечные лучи падают на землю между рядами. Таким образом, во второй половине дня почва сохраняет тепло, что повышает урожайность винограда.

«Хорошо, если бы за этими листьями могли спрятаться не только гроздья винограда, но и люди», — подумала Джин. Отстав от остальных, она раздвинула зеленые ветки и положила на ладонь длинную треугольную гроздь. Ягоды были темными и на удивление мелкими. Сорвав одну и держа ее в кончиках пальцев, она внимательно осмотрела виноградинку. Ее кожица имела странный матовый налет. Вытерев его пальцами, она бросила ягоду в рот и тут же скривилась от противной горечи.

— Горько, правда?

Вздрогнув, она быстро обернулась и наткнулась на веселое лицо Поля. От неожиданности она проглотила виноградинку и, поперхнувшись, закашлялась. Он хотел было похлопать ее по спине, но она жестом остановила его.

Наконец совладав с собой, Джин спросила:

— Неужели обязательно надо было шпионить за мной?

— Я не шпионил, а просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, невинно возразил он.

— Со мной все было прекрасно, пока ты не напугал меня, — огрызнулась она.

— Было бы гораздо хуже, если бы ты стала жертвой солнечного удара на такой страшной жаре, — заметил он вполне резонно.

Однако Джин не удовольствовалась таким предлогом.

— Послушай, Поль, я вовсе не хрупкий цветочек и не нуждаюсь в чрезмерной опеке. Я уже большая девочка и прекрасно могу сама о себе позаботиться.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Но солнце иногда шутит странные шутки с людьми, к нему непривычными. А тебе с твоей очаровательной бледной кожей едва ли можно проводить много времени на жаре.

Опять он вернулся к своим бесцеремонно-насмешливым комплиментам! Джин старалась сохранять дистанцию, но это стоило ей неимоверных трудов.

— Да, я, действительно, легко обгораю, но сейчас вряд ли это случится. И потом, как мне кажется, я смогу обойтись без твоей помощи, спасибо.

— Но я не это имел в виду, — сказал он, скрестив руки на груди. Солнечный удар имеет более изощренные и опасные побочные эффекты.

— Например?

— Люди начинают фантазировать. Они могут даже представить себе, что влюбились.

Поль застиг ее врасплох. Джин знала, что он шутит, но почему-то не могла смеяться. Слово «влюбились» острой иглой истины пронзило ее сердце. Горло непостижимым образом сковало немотой, и она оказалась бессильна что-либо отвечать.

Что он хотел сказать? Теперь он хитро смотрел на нее, явно довольный произведенным эффектом. Джин почувствовала легкое головокружение. «Возьми себя в руки», — приказала она себе мысленно, но это не помогло.

К счастью, в этот момент к ним с веселым лаем подбежал Ариэль. Он принялся обнюхивать ее теннисные туфли, отчаянно махая хвостом.

Поль прервал наконец многозначительную паузу. Нагнувшись, он рассеянно потрепал собаку по голове.

— Ариэль ругает нас за то, что мы отстали, — объяснил он. — Давай поскорей уйдем с солнца!

Джин с радостью откликнулась на это предложение. Без особых на то причин она чувствовала себя смущенной, но в то же время странно взволнованной. Видимо, это все-таки действие солнца. Она пошла вслед за ним по дорожке, ведущей к дому.

Какое-то время они молчали, лишь гравий хрустел у них под ногами. «Влюбились». Слово продолжало крутиться в ее мозгу, взвихряя все мысли в неистовый хоровод. Надо было как-то вернуть утраченное равновесие. Чтобы прервать молчание, Джин спросила:

— Вчера ты обещал ответить на все мои вопросы, помнишь?

— Да. Так что тебя интересует?

«Все», — подумала она, а вслух сказала:

— Начни с начала. Каким ветром тебя занесло в виноделие? Это было влияние родителей?

Поль рассмеялся.

— Нет, вряд ли. Мой отец был бухгалтером.

— Правда? А я почему-то думала…

— Что я продолжаю семейные традиции? — закончил он ее мысль. — Нет, до покупки замка Ла Бруиль из всех моих занятий самым близким к фермерству была работа продавца в супермаркете.

— Почему же ты решил заниматься… всем этим? — она обвела рукой окружавшие их ряды виноградных лоз.

— А почему бы и нет? Моя прежняя работа перестала меня удовлетворять, и, поскольку я всегда интересовался виноделием, оно показалось мне хорошей альтернативой. Это занятие не имеет ничего общего с той областью, в которой я работал раньше. Здесь требуются совершенно другой ритм и образ мышления. Мне это нравится.