объясняться, так как на эту работу агенты ходят без удостоверений.

Дойл пошел на ленч в столовую с Джеком Келлером – агентом, присланным на курсы из города Батт штата Монтана.

– Я думал, у вас там места типа Сибири, – заметил Дойл. – Как ты ухитрился получить назначение туда?

– Ерунда, приятель, мне там нравится. Я сам с гор и не хотел бы служить больше нигде.

– Ты, должно быть, единственный, кто предпочитает город Батт, – покачал головой Дойл.

– Слушай, – сказал Келлер. – Я думал об этой работе по подслушиванию. Если тебя на этом заловят, то выгонят с работы, так?

Реган откусил ветчину и пожал плечами:

– Таковы правила игры, я думаю.

– Ну, а что ты будешь делать, если тебя схватят? – настаивал Келлер. – Я имею в виду, если полиция ворвется, когда ты будешь этим заниматься?

– Думаю, грохну полицейского по башке стулом или ломом или чем-нибудь и побегу как сукин сын. Что же мне еще делать?

– Да, – сказал Келлер. – Думаю, ты прав, но я не к этому стремился, когда поступал в агенты.

Когда Дойл вернулся в Нью-Йорк, он уже знал о внутренних распрях, начавшихся после того, как Боб Кеннеди стал министром юстиции и забрал себе в голову, что ФБР – отделение Департамента юстиции, чем оно, конечно, и являлось, но к нему никто так не относился. Бюро всегда считалось личным владением Директора.

Министр и его брат-президент стремились к созданию Национального подразделения полиции или хотя бы Координационного бюро по криминальной информации. Гувер был решительно против этого. Наконец, Директор, загнанный в угол, организовал нечто под названием Особый отдел расследований.

Дойл был одним из четырех человек в Бюро, прошедших подготовку по подслушиванию, и его быстро перевели в новый отдел. Его часто посылали на работы по установке микрофонов, что его нервировало, но и имело свою отдачу. За каждую успешную установку агент получал наличными пятьсот – тысячу долларов, так что в первый год он получил пять тысяч долларов добавки к жалованью.

Иногда агенты получали сведения о строительстве или ремонте здания для известного гангстера, и тогда они приходили под видом рабочих и устанавливали устройства. Несколько микрофонов они ухитрились поставить в еще строящихся зданиях, поэтому эти 'жучки' обнаружить было практически невозможно.

С 'жучками' на телефонах было сложно, так как для их установки требовалось разрешение. Все остальные устройства Бюро могло устанавливать по собственному усмотрению.

Дойл был одним из немногих, имевших доступ в маленькую комнату, – 'Слушалку', или Бюро технического надзора Особого отдела расследований. Там принималась вся информация с 'жучков' и микрофонов. Если сведения поступали с нелегально установленного микрофона, им присваивался номер фиктивного осведомителя, так что они оказывались нигде не зарегистрированными.

Пат догадался о специальной подготовке Дойла в этой области и, хотя Дойл ничего не признавал, он часто его поддразнивал:

– Знаешь, мне кажется, что ты слушаешь столько записей, что стал говорить с итальянским акцентом.

Дойл улыбнулся:

– Я многому учусь.

– Что-то я не вижу, чтобы ты кого-то арестовывал.

– Не беспокойся. Этот Кеннеди не так прост. Скоро будет много дел.

– Не будет, пока у вас в Вашингтоне заправляет старый Директор.

У Регана Дойла стало возникать ощущение, что его старый приятель, кузен Пат Конте слишком интересуется сведениями о микрофонах ФБР, – то ли ради хорошего ареста или почему-либо еще. Поэтому Дойл стал более осторожен со своей информацией.

Было непросто интерпретировать получаемый материал, но становилось ясно, что назревают неприятности с братьями Галло в Бруклине. Полиция тоже об этом знала. Начальник округа Южный Бруклин Раймон Мартин отрядил восемь лучших детективов, чтобы они патрулировали территорию Галло, стараясь делать это заметно, в надежде, что такие их действия помешают накалу обстановки.

Пат старался держаться подальше от Президент-стрит, но он поддерживал связи с полицейскими, которые там работали, и с группой Раймона Мартина.

Хотя подслушивание не давало Дойлу точного представления о том, что происходит, но было ясно, что Галло стремились поддерживать связи с Томи Бендером и приманивали Кармине Персико и другого боевика Профачи – Сальваторе д'Амброзио. Персико был жестоким убийцей – даже среди этих бандитов он был единственным, кто в восемнадцать лет был обвинен в убийстве.

Галло считали, что их связи с Персико и Сальваторе крепнут. Персико с Сальваторе даже пригласили Джо Джелли на рыбную ловлю на тридцатидвухфутовой яхте Сальваторе, стоявшей в бухте Шипохед. Никто поначалу и не заметил, что толстяк не вернулся с рыбалки.

На следующий день Джон Сцимоне позвонил Ларри Галло, сказал, что у него есть хорошие новости для Ларри, и предложил встретиться в ресторанчике 'Сахара' около пяти дня. Ларри был очень рад звонку. 'Сахара' была любимым заведением Галло. Она была известна как место сборищ людей Профачи, и, поскольку Сцимоне считался человеком Профачи, в этом приглашении не было ничего подозрительного.

Когда Ларри ровно в пять прибыл, Сцимоне ждал его около 'Сахары' снаружи. В знак доброго отношения Сцимоне сразу же, выйдя из машины, вручил Ларри стодолларовую бумажку. Ларри почувствовал, что день будет для него счастливым. Ни за что стодолларовые бумажки не дают. Сцимоне постучал в окно, и Чарли Клеменца впустил их, хотя заведение еще не было открыто. Даже свет не был включен, а горело только