деревянными панелями. В центре стола стояли гардении и свечи.

– Элегантно, – садясь, сказал Дойл, и Китти с ним согласилась.

После обеда все сидели в гостиной, пили бренди и вспоминали старые времена. Дойл рассказывал смешные истории.

– Расскажи нам о Чикаго, – сказала Китти.

– О, Чикаго – это совсем другой город. Я имею в виду, полицейские там... – он покосился на Пата. – Ладно, забудем. Во всяком случае, там не так, как здесь.

Было ясно, что Дойл не стремился к ссоре, все знали, что в Чикаго самый прожженный Департамент полиции. Даже нью-йоркская полиция не могла сравниться с ней в крючкотворстве. Но в Чикаго мэр указывал полиции, что делать, здесь же часто бывало наоборот.

Они договорились снова встретиться в скором времени. Когда гости уже шли одеваться, Китти сказала Конин:

– Ужасно хочется увидеть ребенка. Он спит?

– Да, но он ничего не будет иметь против. Пошли.

Пат испытал облегчение, когда Дойл сказал, что останется в гостиной. Китти вскоре спустилась, бледная и растерянная, но Конни, казалось, ничего не замечала.

– Прелестная крошка, правда? И такой хороший.

– Да, – ответила Китти.

1957 год оказался тяжелым для Семьи. Почти с самого начала года что-то назревало. Вито Дженовезе собирал союзников, в том числе Профачи и Лючезе, для своей кампании по борьбе за то, чтобы стать capo di tutti capi – боссом всех боссов. Его некому было остановить, кроме Костелло, который вместе с Вито контролировал Семью старого Чарльза Лучиано. Но Костелло был силен только в политике, а с уменьшением влияния Десапио и при общем нежелании Костелло ввязываться во вражду он постепенно терял свой престиж.

В конце апреля дон Витоне встретился с Тони Бендером и Винни Мауро и заявил, что у него есть верные сведения о том, что Костелло связался с полицией. Иначе почему его отпустили после того, как арестовали за уклонение от уплаты налогов? Было ясно, что Костелло стал подсадной уткой. Он был слишком стар и болен, чтобы оставаться в тюрьме, поэтому заговорил.

Дженовезе принял решение в одиночку, не советуясь с Центральным советом, выдававшим разрешения на убийства. Огромному тупоумному бывшему боксеру по имени Винценте Гиганте он поручил нажать на спусковой крючок.

Фрэнк Костелло обедал со своей женой Бобби и друзьями в ресторане 'Монсеньор', когда его позвали к телефону. Поговорив, он извинился и сказал, что ему надо вернуться в гостиницу 'Мажестик', где он снимал огромные апартаменты. Подъехав к элегантному старому зданию, он дал таксисту щедрые чаевые и оставил в такси своего друга Фила Кеннеди. Когда он шел по вестибюлю, из-за колонны выступил громила в плаще.

– Это тебе, Фрэнк, – сказал он и всего с расстояния пяти футов сделал один выстрел в голову Костелло.

Выстрел прогрохотал между мраморных стен вестибюля, но никто и двинуться не успел, как громила выскочил и черный лимузин, проскочив на красный свет, унесся по Центр-Вест-парк.

В лимузине сидел здоровенный Гиганте, усталый и счастливый, уверенный в том, что совершил главное дело своей жизни.

В вестибюле же гостиницы Костелло даже не лежал, а сидел на черной пластмассовой скамейке, прижимая к голове платок, и всех успокаивал, что с ним все в порядке. Кеннеди помог ему сесть обратно в такси, и они понеслись в больницу Рузвельта. Кеннеди, понимая, что одежду Фрэнка могут обыскать, когда он окажется в больнице, предложил Костелло передать ему все, что у того может быть сомнительного, но Фрэнк покачал головой, уверенный, что у него ничего такого нет. Оказалось, что травма была незначительной – просто царапина по черепу, но обрывок бумаги, найденный в его кармане, уже значил кое-что. На нем было записано следующее:

Общий выигрыш казино от 4/27/57, 651 284 (чек)

Выигрыш казино минус маркеры (долговые расписки) $ 434 695

Автоматы $ 62 844

Маркеры % 153 745

Майк $ 150 в неделю, всего 600

Джейк $ 100 в неделю, всего $ 400

Л. – $ 30 000

А. – $9 000

Тревога по поводу этой рукописной записки Фрэнка разнеслась по всей стране, достигнув Лас-Вегаса, Нового Орлеана, Майами. И полиция и все другие очень интересовались этой бумажкой. На голове у Фрэнка еще не зарос шрам, как он оказался перед судом. Фрэнк заявил, что ничего не знает, и не стал отвечать на вопросы. В конце концов он отсидел пятнадцать дней в тюрьме за неуважение к суду, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что было бы, если бы он заговорил.

А в это время швейцар опознал Гиганте. Все члены Семьи дона Витоне внезапно уехали на каникулы на Атлантическое плоскогорье на виллу стоимостью в четверть миллиона долларов и окружили себя тридцатью вооруженными людьми. Опасались, что будет еще одна ночь, подобная Сицилийской Вечере.

Фрэнк Костелло отошел на задний план. У него просто не было средств борьбы. Он столько времени проповедовал мир, что ничего не мог. Но сумасшедший Альберт Анастасиа все еще был в силе, и никто не мог предсказать, что он будет делать.