– Решил, что ты не ребенок; признаю ошибку. Думаешь, я не запасся бы уже образцами, если бы не эта опасность?
– А внизу что – лучше будет?
– Да. Комбайн, проходя дальше, какие-то осколки всегда оставляет, механизм – не более чем механизм, за собой не убирает, это потом, раз в трое-четверо суток. К счастью, здесь грунт – сам видишь какой, – массив, так что можно обходиться без крепления. А иначе тут гравина и не осталось бы, будь тут какие- нибудь наносные отложения – он сквозь них давно ушел бы в пространство, только его бы и видели. Ну вот, а там камеры смонтированы на самом щите, оператору важно видеть, как идет добыча, а не то, что остается в штреке. Ну а мы под его буры, естественно, соваться не станем. Так что – возвращаемся в клеть, едем дальше. Кстати, что это у тебя за штука? Уж не портсигар ли? Собрался здесь закуривать? И не думай!
– Да я вообще не курю, с чего ты взял? Это просто так, приборчик такой – регулирует сердечную деятельность.
– Дай взглянуть.
Казус, однако, успел уже спрятать приборчик в карман. Объяснил:
– Тебе он ни к чему – тут строго индивидуальная настройка. Идем, что ли? Или станешь придумывать еще какую-нибудь задержку?
– Ну что ты! Я ведь разумное существо.
– Правда?
Выразив таким образом свое сомнение, Лен Казус без дальнейших понуканий возвратился в лифт, Штель – за ним. Дверца затворилась, замок щелкнул, последняя кнопка нажалась.
На этот раз обошлось без головокружения, самого глубокого уровня достигли без приключений. И только когда снижение – то самое, что представлялось тут подъемом, лишний раз свидетельствуя о том, что чувства нас подводят – уже совсем замедлилось, кабину не сильно, но вполне ощутимо тряхнуло – раз, другой, третий…
– Эй, что с твоей техникой, Штель?
– Она не моя… Не знаю, что такое. Может быть, сейсмика какая-нибудь. Незначительные смещения где-то, не очень далеко – но уж во всяком случае не в руднике.
Однако мнение Казуса было иным:
– Ты уверен в своем диагнозе?
– Ну, во всяком случае… А ты что полагаешь?
– Боюсь, что это хуже землетрясения.
– Именно – что же?
– Мне приходилось такое переживать. Корабль не уменьшил скорость до безопасной заблаговременно, и теперь был вынужден тормозными импульсами выправлять ошибку. Три импульса. Сел благополучно. Иначе был бы четвертый – и очень мощный.
– Корабль?
– Сел едва не на головы нам.
– Это нехорошо.
– Тот самый, с которого я ловил мысли. Так что ничего удивительного. Говорил же я тебе: надо экономить время. Не то оно и в самом деле остановится, а мы с тобой уйдем.
– Прения открывать не будем. Так… так… Ну, вот что. Раз уж мы здесь, я предлагаю прежде всего закончить дело, из-за которого мы тут и оказались. А потом заняться оценкой ситуации и поиском выхода.
– Если он есть.
– Если нет – придется создать.
– Дай бог.
– Его и будем просить. Так что – шагаем вперед.
– Постой минутку. Ты не хочешь подстраховаться?
– Точнее?
– Кто-то прилетел, ведь так? Кому-то может захотеться того же самого, чего и нам: посетить производство. Лифт поднимут для него. И мы окажемся уже в самой настоящей мышеловке.
– А если он не поднимется…
– Решат, что возникла неисправность. Пустая кабина в самом низу. Или там есть еще одна такая?
– Я не заметил. Думаю, что нет. Может быть, аварийное средство для спуска в случае неисправности. Скорее всего, для одного человека – мастера-ремонтника. Или для двух. Ты прав. Выключаю его – и пусть теперь они ломают головы.
– Не наши, – уточнил Казус. Так, на всякий случай. Всегда есть смысл высказать свое пожелание – такая убежденность жила в нем издавна.
6
Зора бежала, поминутно оглядываясь – но никто ее не преследовал, даже не показался из-под купола, и добежать до опушки ближнего леса, нырнуть в густую тень удалось без приключений. Только тут она остановилась, чтобы перевести дыхание («Отвыкла, лентяйка, от таких упражнений, вообще позволила себе раскиснуть, поверила было, что все сложности в жизни решились раз и навсегда – вот тебе и устроили такую отрезвляющую комбинацию. Дорогой, надо сказать, ценой. Хотя осталось два дня, они пройдут – и все будет в порядке…»)
Она недоуменно потрясла головой, взмахнув волосами; так встряхивается собака после купания, поднимая облако брызг. Что за два дня? Откуда они вдруг появились? Совершенно непонятно, никто такого срока ни для чего не устанавливал – и все же память уверенно подсказывает: два дня. Даже не память скорее всего, а подсознание. Эй, девушка, тебе, пожалуй, стоит разобраться в себе еще до того, как станешь вглядываться в других. Но только не сейчас и не тут: купол «Круга-4» слишком близко, и оттуда того и гляди появятся то ли десять, то ли двадцать, то ли все вместе, объединившиеся для решения частной задачи: схватить и попользоваться. Сначала удалюсь на безопасную дистанцию, найду местечко поукромнее и там уже и отдохну, и как следует обдумаю, что делать, как искать…
Она углубилась в лес, на ходу успокаивая дыхание и одновременно всматриваясь в то, что было под ногами: сухие листья, отмершие ветки – хворостины шумно ломались под ногами; искала какие-нибудь следы – если те женщины, или комбионы, уходили из купола, то должны были заметную тропинку протоптать, и сейчас хорошо было бы ее отыскать. Но ничего похожего не было, она прошла уже километра два, пожалуй, точнее сказать нельзя было, в лесу не пройдешь напрямик, это не поляна; почувствовала, наконец, что теперь необходимо отдохнуть по-настоящему: страх, помогавший до сих пор держаться на ногах, преодолевавший и нервную, и физическую усталость, отступил, и его место заняла такая усталость, что говорит, отметая всякие возражения: «Ни шагу дальше не сделаю, нужен отдых, восстановить силы – не то их не окажется как раз в то мгновение, когда они станут действительно нужны!» Приходилось подчиниться.
И все же – не та это была усталость, что порой одолевала Зору в других мирах – и на Неро, и на Армаге – везде. Там такое изнеможение обязательно приносило с собой и желание видеть все в черном цвете, тупой пессимизм, ощущение: «Все потеряно, осталось только покориться, сдаться или просто умереть, потому что нет больше сил переносить такое». А здесь было не так: силы вроде бы и иссякли, но настроение оставалось светлым – какая-то подсознательная уверенность в том, что все в конце концов будет прекрасно, не только не исчезла, наоборот – как бы прибавила в весе. Это было хорошо, это было здорово: значит, можно еще сопротивляться тем бедам, что вдруг обрушились на нее. Все будет хорошо, обязательно будет – если… Если что – Зора не знала, но чувствовала: это «если» существует, и скоро она поймет, в чем именно оно заключается. «Похоже, – подумала она, – хоть в этом старшая сестричка не ошибалась: тут сам воздух взбадривает, успокаивает, усиливает желание жить. И не только воздух, кажется. Лес – тоже, сейчас среди деревьев у меня возникло вдруг такое ощущение, что я не в зарослях, а в хорошей компании, среди если не друзей, то во всяком случае существ, настроенных очень доброжелательно. Странные деревья, кстати, на Неро и даже на Армаге такие мне не попадались, хотя лес я всегда любила. Тут они какие-то… уверенные в себе, что ли, словно получающие удовольствие от своей жизни, каждое разрослось и ввысь, и вширь, множество воздушных корней, листья у одних круглые, слегка вогнутые, с суповую тарелку
