Ну-ка, дружно за канаты!Вознесем его в простор,В царство звуков, под богатыйГолубых небес шатер!Взяли! Разом! В ход!Тронулся! Идет!Пусть раздастся громче, ширеПервый звон его о Мире!
Не ты ли, кто от гнета ложных правилК природе нас и правде возвратилИ, с колыбели богатырь, заставилСмириться змея, что наш дух сдавил,Кто взоры толп к божественной направилИ жреческие ризы обновил, —Пред рухнувшими служишь алтарямиПорочной музе, что не чтится нами?Родным искусствам царствовать довлеетНа этой сцене, не чужим богам.И указать на лавр, что зеленеетНа нашем Пинде[313], уж нетрудно нам.Германский гений, не смущаясь, смеетВ искусств святилище спускаться сам,И, вслед за греком и британцем, вправеОн шествовать навстречу высшей славе.Там, где рабы дрожат, тираны правят,Где ложный блеск тщеславиться привык —Творить свой мир искусство не заставят, —Иль гений при Людовиках возник?На ремесло свои богатства плавитХудожник, не сокровища владык;Лишь с правдою обручено искусство,Лишь в вольных душах загорится чувство.Не для того, чтоб вновь надеть оковы,Ты старую игру возобновил,Не для того, чтоб к дням вернуть нас сноваМладенчески несовершенных сил.Ты встретил бы отпор судеб суровый,Когда бы колесо остановилВремен, бегущих обручем крылатым:Восходит новь, былому нет возврата.Перед театром ширятся просторы,Он целый мир шумливый охватил;Не пышных слов блестящие уборы —Природы точный образ сердцу мил;Не чопорные нравы, разговоры —Герой людские чувства затвердил,Язык страстей гремит свободным взрывом,И красота нам видится в правдивом.Но плохо слажен был возок феспийский[314],Он с утлой лодкой Ахерона[315] схож:Лишь тени встретишь на волне стигийской;Когда же ты живых в ладью возьмешь,Ей кладь не вынести на берег близкий,Одних лишь духов в ней перевезешь.Пусть плоти зыбкий мир не обретает:Где жизнь груба — искусство увядает.Ведь на подмостках деревянной сценыНас идеальный мир спешит объять,Здесь подлинны лишь чувств живые смены.Растроганность ужель безумством звать!Но дышит правдой голос Мельпомены[316],Спешащий небылицу передать;И эта сказка часто былью мнилась,Обманщица живою притворилась.Грозит искусство сцену бросить ныне,Свой дикий мир фантазии творит —С театром жизнь смешать, в своей гордыне,С возвышеннейшим низкое спешит.Один француз не изменил богине,Хоть он и вровень с высшим не стоит,И, взяв искусство в жесткие оковы,Не даст поколебать его основы.
