— Ваши боги, стало быть, курят? — с недоверием осведомился кореец.

— Таковы наши верования.

— Стоит ли тогда удивляться, что женщины вашего племени таскают с собой стреляющие палки!

Римо тем временем инспектировал тылы их маленькой армии. Замыкающим шел Уинстон Смит, который шаркал ногами и гремел своими железками как странствующий гуляка.

— Как только ты решишь, что настала пора распрощаться с частью своего снаряжения, то тут же получишь мое согласие, — поставил его в известность Римо.

— Ни за что! В снаряжении воина моего класса предусмотрено все до мелочей.

— Скажу тебе одно: если ты будешь громыхать, как пустая консервная банка, то рано или поздно схлопочешь пулю.

— Еще не отлита пуля, способная погасить Огнетушителя!

— Смотри себе под...

— Ох!

— ...ноги. Вот это, например, корень, — закончил Римо.

— Обращайтесь с ним бережнее, — вставила Ассумпта, — он страдает болезнью туристас.

Чиун помахал Уинстону рукой, потом подошел к нему и, сунув руки в необъятные рукава кимоно, заявил:

— Своим поведением ты компрометируешь родственников.

— Отвали от меня, Вонг.

Рука корейца взмыла в воздух, казалось, по своей собственной инициативе. Она едва коснулась спины парня, но эффект оказался весьма шумным.

— Уй-уй-уй-ох!

— А ну-ка извинись перед дедом, — сказал мастер Синанджу.

— Ты мне не дед.

— С прискорбием должен сообщить, что я — дальний родственник твоего отца.

Уинстон некоторое время смотрел вслед удалявшемуся Римо, а потом, понизив голос, спросил:

— Слушай, а его-то как зовут на самом деле?

— Я не вправе разглашать информацию, — ответил мастер Синанджу и ускорил шаг.

Разгорался день, и здешние птички пробудились ото сна. Пока Римо и его товарищи шли гуськом по узкой тропе, за ними с удивительным вниманием наблюдал огненно-красный макао, чья алая головка поворачивалась вслед идущим, словно оклеенная перьями миниатюрная телекамера слежения. Римо по- прежнему тащил на одном плече бесценный сундук учителя.

— Я не из простого любопытства спрашиваю. Так как же мне его называть?

— Спроси сам.

Смит догнал Римо.

— Послушайте, нас по-нормальному так и не представили...

— Вот ужас-то, верно?

— Я вам сказал про второе задание, а вы даже не поинтересовались, какое было первое.

— А ты сначала спроси, хочу ли я об этом знать.

— Я прикончил Магута Ферозе Анина, диктатора Стомика.

Услышав краем уха эту новость, Чиун мгновенно подлетел к ним.

— А тебе заплатили?

— Нет, я расправился с ним бесплатно.

— Пах! Нет, ты и в самом деле безнадежен.

— Послушайте, но надо же мне было заработать хоть какую-то репутацию!

— Репутация человека определяется количеством накопленного им золота. Не понимаешь?

— Я — воин. Моя стихия — борьба. Оплата — вещь необязательная. Как получится. Кроме того, моя репутация в определенных кругах не требует подтверждения. Стоит только упомянуть об Огнетушителе, и все плохие парни бледнеют.

— По-моему, ты сам слегка побледнел, — вставил Римо.

Смит как-то странно дернулся и торопливо произнес:

— Извините, черт. Я буду через минуту.

— Всем стоять, — громогласно объявил Римо. — Огнетушителю надо облегчиться.

— Между прочим, — произнесла Ассумпта, — для человека, которого несет, он еще очень хорошо держится.

— Скажи, как давно вы знакомы? — осведомился Римо.

— Со вчерашнего вечера. Вы знаете, о его подвигах написано столько книг!

— Неужели? — притворно удивился Римо.

Чиун зевнул.

— Нет, правда! Он сказал мне, что по миру разошлось более сорока миллионов экземпляров.

У мастера Синанджу даже глаза на лоб полезли.

— Это правда, Римо? Сорок миллионов экземпляров?!

— На книге, которую я обнаружил под деревом, значилась именно эта цифра.

Глаза Чиуна превратились в узкие щелочки.

Когда Уинстон вернулся со свидания с деревом сейба, внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем.

— Может, тебе шел процент с гонорара за эту белиберду? — осведомился кореец.

— За какую белиберду?

— Да за эти глупейшие романы с приключениями!

— Нет.

— Идиот!

И перепалка возобновилась.

— Все-таки настанет день, когда вы станете уважать меня за то, что я совершил, — довольно резко выпалил Смит.

— Мы уважаем тех, кто превзошел наши науки и накопил достаточное количество золота, — отозвался мастер Синанджу. — У тебя же нет ни опыта, ни денег.

— Когда-нибудь выйдет книга про мои подлинные деяния, и я смогу жить на проценты с изданий.

— Только не рассчитывай, что тебе удастся так долго коптить небо, — хмыкнул Римо.

— А между тем я их постоянно записываю. Откройте мой рюкзак и убедитесь сами.

Римо остановился и полез в рюкзак. Извлек оттуда общую тетрадь в клеточку в черном коленкоровом переплете. На обложке был изображен огнетушитель с целым роем пуль, вылетавшим из его раструба.

— Похоже на дневник.

— Это летопись военных действий.

— Ты, значит, все записываешь...

— Конечно!

— А если тебя схватят?

— Меня хватали уже тыщу раз. И ничего никогда ни со мной, ни с дневником не случалось.

Римо зашвырнул дневник подальше в джунгли.

— Эй! Вы не имеете права! Это частная собственность.

— Правило номер один: никогда ничего не записывай. Когда тебя схватят, твои же собственные записи будут свидетельствовать против тебя.

— Еще не свита та веревка, на которой меня...

— Ты вечная угроза сам себе, — заключил отец, поднимая какую-то вещицу, выпавшую из кармана сына. Оказалось, это крохотный пластмассовый огнетушитель.

— Что еще за дрянь такая?

— Своего рода икона. Когда я убиваю человека, то оставляю сию штуковину у него в руке. Или во рту — как когда. Один только вид ее повергает нашедшего в ужас.

Заметив, что на тропинку упала еще одна крохотная модель, Римо сказал:

— Точно так же ты мог бы сыпать хлебные крошки, чтобы помочь нашим преследователям.