естественных складках местности. Мне почему-то вспомнился урок гражданской обороны, где нас учили, что в случае ядерного взрыва необходимо укрываться именно в естественных складках местности, если никаких других укрытий поблизости нет. И вдруг меня осенило, ровно как и Карлоса, который, покинув своего друга Кобру, поспешил к месту, где расположились Зоркий и костяк его команды, состоящий из «долговцев».

— Завтра будет выброс, — практически в один голос сказали мы. А после я продолжил, — нам следует найти укрытие и позаботиться о раненых.

Конечно, имуностимуляторы и имеющиеся в наших аптечках средства помогали сталкерам, снимая боль и ускоряя заживление ран. Те, кто был контужен, постепенно приходили в себя, но хирургов среди нас не было, а извлечение пуль из мягких тканей не входит в начальную подготовку.

Карлосу удалось помочь своей подопечной. С помощью сборки артефактов он сумел вытянуть осколок из раны, полученной Лизой. Собака хромала, но упорно шла за ним. И в этой картине было что-то такое знакомое и родное, что я мог поклясться, что знал этого человека ни один десяток лет. Другие сталкеры, сменяясь по очереди, несли наспех сооруженные носилки с раненными товарищами. Я не знал многих, но странное, проснувшееся с новой силой, чувство долга заставляло меня поддаваться этому инстинкту вместе со всеми.

Я боюсь прослыть неонацистом, но мне запомнилась одна поучительная история. Однажды американские морпехи, получив сигнал SOS, помогли советским матросам, шлюпку которых во время учений унесло в открытый океан. Они дрейфовали несколько дней. Американцы были сильно удивлены тем, что они не ссорились, и не пытались причинить друг другу каких-то увечий, они делили между собой картофелину на пять частей, но не бросили самого ослабшего за борт, стараясь оставить ему большую часть.

Есть что-то в нашей крови такое, что и теперь держало нас вместе, и заставляло сталкеров из соперничающих группировок помогать друг другу. Когда мы сделали очередной привал, Кобра еще раз доказал мою правоту. Он рассказал о схроне в пяти километрах от нашего пути. Там можно было оставить раненных на время выброса, пополнить запас боеприпасов, и самим налегке двинуться к коллектору. Говорят, его давно не использовали как убежище или схрон, потому что там поселился контролер. Но сейчас нас устроило бы и такое укрытие. Для одного даже матерого мутанта нас было слишком много.

Я слышал в барах рассказы о том, что взрослая особь данного вида способна с помощью своих пси- способностей управлять максимум пятью людьми. Но стоит заметить, что для того, чтобы приобрести такие способности, мутант должен был прожить в Зоне не менее двух лет, что встречалось довольно редко. Выбросы так же уносили жизни мутантов, если те вовремя не находили укрытие, да и человеческий фактор давал о себе знать.

Весной бывало так, что у этих тварей начинался гон. Видимо, осталось в них что-то от обыкновенной природы. Мутанты, не разбирая пути, перли на заградительные сооружения, на периметр и дальше, иногда пулеметные вышки не выдерживали. Когда на фундаменте, к примеру, сэкономили при постройке, солдаты гибли целыми ротами, а нечисть выплескивалась в запериметрье, и тогда заградительные барьеры отодвигали ровно настолько, насколько успели залезть мутанты. Каким-то непостижимым образом им удавалось притянуть за собой свою родную среду и, то там, то здесь, границы Зоны становились шире. Аномалии возникали в деревнях и лесах, которые до той поры считались нормальными, и даже не входили в километровую санитарную зону.

Я видел гон мутантов, когда попал в будущее, но он был вызван искусственно. То ли дело в весеннем обострении… Я не знаю, как назвать это по-другому — когда зверье, ревя и вопя, прет на автоматы, сметая все на своем пути, пока военные, наконец, не наносят решающий удар.

Сперва, как говорят старожилы, все это было не так заметно. Ну подумаешь, одна-другая тварь вырвалась, ну, убили, привезли обратно, или сожгли. Только спустя пять или шесть лет эта весенняя миграция показала свою истинную силу.

Когда мы шли к схрону «Свободы», я размышлял над тем, что мне довелось повидать за два последних года, думал о будущем, о Карлосе, как будто запрещая себе представить тот хаос, который начнется здесь, а позже выплеснется в запериметрье, если мы не остановим Шутина и его последователей. Почему одержимые наукой люди чаще всего сходят с ума? Почему военные чины до последнего уверены, что разработки ведутся согласно их плану? На мгновение мне показалось, что я слышу не свои мысли, когда цепочка моих рассуждений привела меня ко вреду, который человек приносит Зоне своими беспрестанными изысканиями.

Я нервно огляделся, ища источник пси-атаки. Все члены отряда сохраняли спокойствие, и как будто ничто не предвещало опасности. ПДА не были активированы, а детекторы жизненных форм молчали.

Я все еще опасался слаженной пси-атаки бюрреров или слепых псов под управлением Черного пса, или хуже — крысоволка, но на самом деле, самым страшным нашим врагом сейчас был практически любой вооруженный человек. Наше продвижение сильно замедлилось из-за раненных, но о том, чтобы бросить товарищей, рискующих жизнью ради нас, не могло идти и речи.

Наконец, по известным одному Кобре приметам, сталкер вывел нас к схрону «Свободы». Сталкерские схроны всегда были замаскированы довольно хорошо, и, не знай ты всамделешнего расположения мини- складов, очень сложно догадаться, что именно в этом месте расположен схрон. Отогнув лист ржавого железа, Кобра спрыгнул в довольно приличных размеров предбанник, который был замаскирован наваленными ветками и мусором. Едва ли кто-то заметил бы металлическую дверь, сваренную из многих кусков железа. Несмотря на свою неказистость, эти куски были очень хорошо подогнаны друг к другу. Мы неспешно последовали за «свободовцем». Кобра довольно быстро обезвредил растяжку, притаившуюся у входа, и сделал нам приглашающий жест.

Внутри схрона было темно и сыро. Боеприпасов было немного, и с первого взгляда нам стало ясно, что на всю группу полного боекомплекта не хватит. Наверное, именно поэтому мы забрали все. Приходилось сильно спешить, предстоящий выброс давал нам некоторое преимущество, но отбирал драгоценное время. Скорее всего, никто не рискнет сейчас идти по нашему следу, поскольку время выброса — понятие довольно условное, и, собственно, «жахнуть» может в любой момент.

Уложив раненых, и оставив Карлоса и Кобру с ними, мы двинулись вслед за Зорким. Он уверено вел нас к укрытию. И хотя во взгляде его иногда вспыхивала искра опасения, но уверенный лидер на корню гасил в себе зачатки неуверенности. Ведь если будет не уверен он, что уж говорить об остальных.

— Припоминаю это место, — подал голос Гуру, — мне не доводилось заходить с этой стороны. Будем надеяться, что припять-кабаны нас не учуют. Тут, судя по следам, лежка была.

Неверьхуд сменил автомат на автоматический дробовик, считая его более эффективным в данной ситуации. Мы замедлили шаг. До коллектора оставалось совсем немного, а небо уже наливалось пурпурным, и молнии, протянувшиеся из набухающих туч, сливались с разрядами от электр, образовывая перед нами самый настоящий лабиринт, живым из которого удалось выйти не всем. Один из парней Зоркого оступился, попавшись жадинке, не удержал равновесие и угодил в жарку.

За последнее время мне думалось, что я настолько отупел, что ни одна смерть в Зоне не может нарушить моего равнодушия. Однако, это было страшно — когда пламя температурой во многие тысячи градусов превращает человека в факел. Я закрыл глаза, что чуть было ни стоило мне жизни. Гуру успел остановить меня за мгновение до рокового шага. Молния от электры ударила в нескольких десятков сантиметров от меня. Даже через противогаз я почувствовал запах озона, и понял, что был несколько контужен. Звуки доходили до меня, словно через фанерную перегородку, или неплотно надетые беруши. Я ориентировался на впереди идущего, стараясь ступать точно след в след. Можно сказать, что мне повезло, поскольку по растерянным лицам товарищей я видел, что происходит что-то совсем из ряда вон выходящее. И тогда наш командир сделал то, чего быть может, не сделал бы всякий на его месте. Он побежал, прокладывая нам дорогу. Он фактически стал нашей отмычкой на этом опасном отрезке пути. И липкий страх, заполнивший собой, казалось, всю человеческую суть, гнал нас вперед. Мы перепрыгивали заплесневевшие болотца фонящей воды, и чудом не напарывались на гравиконцентраты. Возможно, в засаде нас ждал контролер, но сейчас, могу поспорить, никто не думал об этом.

Насилу успев, мы забились в длинный рукав коллектора, который, скорее всего, раньше являлся сточной трубой. Мы пробирались вперед, потеряв бдительность до той поры, пока труба не сделала поворот. Первым хозяина не столько заметил, сколько почувствовал Гуру, скомандовавший нам остановиться.

Здесь была уже не совсем звериная лежка. Здесь обитало существо иного сорта. Сомнений быть не