драконов, в упомянутых нами крылатых змеев — короче, боялся всякой нечисти, которая, по глубокому его убеждению, обитала в новых землях за морями-океанами. В общем, это объяснимо: таково было восприятие действительности человеком Средневековья. Если даже Магеллан, ходивший в плавание в первой четверти XVI в., вынужден был в прямом смысле выколачивать предрассудки и суеверия из своих матросов, то что же тогда говорить о португальцах, живших за 100 лет до того, как он пустился в свое плавание?
Летом 1432 г., когда во владениях Португалии уже находились Мадейра, Азорские острова (открыты Кабралом) и Пуэрто-Рико, принц Генрих Мореплаватель приблизил к своему двору в Сагрише некоего Жила Эаннеша (Gil Eannes), своего преданного вассала и сторонника, а главное — опытного капитана и навигатора. Эаннеш хорошо зарекомендовал себя, когда ходил за год до того к Канарским островам. Через некоторое время Генрих решил доверить ему новую миссию, послав в рискованное плавание мимо мыса Будждур (Саре Bojador) на побережье современной Сахары к югу от Марокко. Вокруг этого мыса ходило множество разных легенд и леденящих кровь слухов. Моряки его боялись: считалось, что там живут кошмарные чудовища, с берега низвергаются ужасные водопады, а на дне несутся такие сильные течения, что затягивают корабль в водоворот, и даже сама морская вода время от времени здесь превращается в алую слизь.
Эаннеш следовал всем путевым наставлениям своего патрона: старался идти как можно дальше от берега, при подходе к мысу вообще ушел далеко в море, чтобы избежать «обрушивающихся с берега ужасных водопадов», и старательно избегал воронок, «затягивающих корабли на дно», хотя таковых, признаться, за все время своего плавания он так и не обнаружил, впрочем, как и морских змеев и иных морских чудовищ, которыми его пугали в Сагрише. Эаннеш до того расхрабрился, что, обойдя мыс, позволил себе бросить якорь. Земля в том месте оказалась необитаемой и неплодородной; Эаннеш, однако, умудрился собрать на этой довольно скудной земле букет скромных цветов, который и привез принцу Генриху. Вручая свой дар сюзерену, он сказал: «Сеньор, не обращайте внимание на скудость моего дара. Я считал себя обязанным привезти вам хоть что-нибудь с тех земель, где я был и у которых бросил якорь. Поскольку эти цветы — единственное, что предстало там моему взору, назовем их розами Святой Девы Марии»[299]. Возвращаясь на север к мысу Будждур, Эаннеш, на этот раз подойдя поближе к берегу, обнаружил на нем вместо ревущих водопадов вполне мирный ручеек, в котором обитали не драконы и змеи, а маленькая вкусная рыбка под названием лобан. Как выяснилось, за могучие водопады моряки принимали огромные прибрежные скалы особой формы. Что же касается морской воды, которая превращалась якобы в алую слизь, то она и в самом деле была у берега розоватого цвета, но только потому, что содержала в себе большое количество красноватого песка Сахары.
Интересное дело: поход капитана Эаннеша вокруг мыса Будждур в значительной степени изменил отношение моряков к плаваниям в южных морях. Многие предрассудки и страхи отпали как бы сами собой. Если поход Эаннеша и не положил конец бытовавшим в сознании моряков суевериям, то, по крайней мере, нанес им сильнейший удар. Считалось, что уж если человек сумел обогнуть мыс Будждур, то он и дальше может безбоязненно плыть хоть на край света, не опасаясь алой слизи, вырывающихся из-под земли потоков воды и всевозможных морских чудовищ. И уж тем более не опасаясь низвергнуться с края земли в бездну Португальские капитаны, имея копии китайских карт, могли теперь плыть куда угодно: им нужно было только обладать достаточным красноречием, чтобы убедить в безопасности дальнего похода своих матросов. Другими словами, исследование пределов всего подлунного мира было теперь только вопросом времени.
18
ПО СТОПАМ ГИГАНТОВ
К 1460 г. остров Пуэрто-Рико давно уже вошел в состав португальской колониальной империи; кроме того, португальцы закончили исследования других островов в Атлантике — Азорских, Канарских и островов Зеленого Мыса. На эти острова завезли овец и крупный рогатый скот. Португальцы хотели сделать их базой для исследователей, направлявшихся в Северную и Южную Америку, а также в Африку. По счастливому совпадению, все эти острова обдувались нужными для португальских мореплавателей ветрами — от Канарских островов и островов Зеленого Мыса они гнали корабли в сторону Америки, а когда корабли возвращались, ветра помогали им добраться до Азорских островов. Вот так, медленно, шаг за шагом, европейцы осваивали пути, проложенные китайскими флотоводцами.
Занимаясь различными усовершенствованиями, которые принц Генрих вносил в конструкцию и навигационную систему своей любимой каравеллы, он не уставал напоминать своим капитанам, что им пора идти вперед. К тому времени, когда они готовились обогнуть мыс Доброй Надежды, в их распоряжении уже были навигационные приборы, ничуть не уступающие китайским.
Первым в большое и по-настоящему серьезное плавание ушел Бартоломеу Диаш (1450–1500). В 1482 г. он командовал каравеллой, которая исследовала Золотой берег Африки, находившийся за так называемым Западным африканским выступом. Деятельность Диаша была настолько успешной, что в 1487 г. он получил под свою команду маленькую эскадру из трех каравелл и приказ: обойти вокруг самой южной точки Африки — мыса Доброй Надежды. Ни Диаш, ни те люди, которые посылали его в поход, не знали, как далеко на юге Африки расположен мыс Доброй Надежды. Причина этому была проста: хотя португальцы и имели китайские карты, они не были уверены, что китайцы, в свое время их чертившие, точно знали, как правильно измерять географическую широту и долготу, и поэтому моряки не имели представления, сколько времени им плыть. Тем не менее на карте мира 1428 г., привезенной в Португалию доном Педру, хорошо видно, что мыс Доброй Надежды имеет форму треугольника, и, прежде чем Диаш поднял паруса своих каравелл, португальский король передал эту карту своему эмиссару, Педру де Ковилья (Pedro de Covilha).
На карте ясно показано, что до Индии можно добраться, только обогнув мыс. Когда Диаш исполнил приказ и добрался до южной оконечности Африки, он…
«…увидел знаменитый великий мыс, сотни лет скрытый от взглядов европейцев и скрывавший от них не только южную оконечность Африки, но и весь мир Востока. Диаш и его капитаны назвали этот мыс мысом Бурь, должно быть по той причине, что по пути к этому месту им пришлось выдержать много бурь, штормов и ураганов. По возвращении, однако, король Жуан дал мысу другое звучное наименование — мыс Доброй Надежды»[300].
За Диашем последовал Васко да Гама (1460–1525), которому был дан приказ обогнуть мыс и достичь изобилующей перцем Индии. Да Гама тоже имел карты с изображением мыса и отличного качества таблицы склонения Солнца.
«Таблицы склонений были составлены королевским астрономом Абрахамом Закуту Бин Самуэлем (Abraham Zacuto Bin Samuel). Они были переведены с иврита на латинский язык и в таком виде увидели свет в 1473 г. Можно не сомневаться, что помимо этих таблиц капитаны кораблей получили достаточное количество карт, книг и лоций… Вне всякого сомнения, Васко да Гама получил лоции и карты, вычерченные Бартоломеу Диашем»[301].
Обойдя вокруг мыса Доброй Надежды, да Гама двинулся вдоль восточного побережья Африки и в скором времени добрался до знаменитейших портов Софала, Килува, Занзибар, Момбаса и Малинди, куда в свое время постоянно заходили китайские и индийские корабли и где торговля процветала на протяжении многих веков. Правда, начиная со второй половины XV в. китайские корабли восточноафриканские порты уже не посещали: сказывалась самоизоляция Китайской империи; тем не менее португальцы нашли
