западной долготы, в прямом смысле оставило китайские корабли на волю ветров (они оказались в зоне действия юго-восточных пассатов), которые и погнали Золотые флоты к побережью Сенегала. В сезон дождей, который длится с апреля по октябрь, течение, берущее начало у берегов Сенегала, ведет себя весьма норовисто и меняет прежнее западное направление на северное, двигаясь вдоль западного побережья Африки со скоростью от 0,6 до 1 узла в час. Таким образом, китайские корабли снова оказались в плену течения — на сей раз Сенегальского — и прошли с ним пятьсот морских миль, пока течение не отпустило их у берегов Дакара, нынешней столицы Сенегала. К тому времени китайцы оказались в зоне действия северо-восточных пассатов, которые начали сносить китайские суда к островам Зеленого Мыса. Эти расположившиеся в океане уединенной группкой острова тогда не были еще известны европейцам. Зато они сыграли важную роль в моей попытке разгадать загадку великих странствий китайских Золотых флотов.
Я вновь проверял и перепроверял свои вычисления и логические построения. По-моему выходило, что китайские Джонки, обогнув в августе мыс Доброй Надежды, должны были в конце сентября подходить с северо-востока к остроум Зеленого Мыса. Таково в этих местах было движение ветров и течений, что слишком широкие в поперечнике, плоскодонные и, что греха таить, неповоротливые китайские корабли могли двигаться лишь в этом направлении, а, скажем, не к югу, куда они, вполне возможно, направились бы, будь у них иное парусное вооружение и форма корпуса. Теперь мне стало ясно, что Мауро, упоминая в своих заметках об Исоле-верде, или Зеленом острове, имел в виду именно Острова Зеленого Мыса, а значит, был прав, утверждая, что там побывала китайская джонка из Индии. Нечего и говорить, что даже сами названия островов очень похожи. При скорости в 4,8 узла в час, что официально было признано средней скоростью Золотого флота, это путешествие заняло бы у китайских адмиралов не более 40 дней. Подтверждение этому сроку находим, как ни странно, у европейцев. Васко да Гама, чтобы пройти то же самое расстояние, потребовалось в конце XV в. 33 дня.
Итак, поскольку Фра Мауро назвал на своей карте один из этих островов «Зеленым», а да Конти, рассказывая о нем своему ученому собрату, наверняка уделил в своем описании повышенное внимание местной изумрудно-зеленой растительности, нет никаких сомнений, что речь идет об одних и тех же островах. Я лично хорошо знаю острова Зеленого Мыса, поскольку мы ходили туда на корабле Ее Величества «Ньюфаундленд». Эти острова разделены природой на 2 группы, и те, что находятся с наветренной стороны, обладают значительно более влажным климатом, чем подветренные. Из всех островов так называемой наветренной группы, самый крупный, с высоким рельефом и наиболее влажным климатом и, уж конечно, самый зеленый — остров Санту-Антан (Santo Antao).
Несомненно, что именно этот остров своим живописным видом и буйной растительностью прежде всего притягивал взгляд со стороны моря, особенно алчущий взгляд моряка, размышляющего над тем, где ему пристать, чтобы набрать пресной воды.
Китайские адмиралы наверняка подходили к островам с северо-востока (из-за пассатов) и в первую очередь должны были увидеть отсюда остров Санту-Антан. На северном побережье этого острова находится вулкан, который мореплаватель видит за несколько миль до того, как перед его глазами Появляется сам остров. По склонам этой горы сбегают вниз Десятки ручейков и небольших горных потоков, которые, добравшись до подножия, устремляются по покрытой буйной ярко-зеленой растительностью долине к морю. Там, в долине, в наши дни находится симпатичная деревушка, именуемая Джанела (Janela). Эта живописная полоска суши, вне всякого сомнения, должна была привлечь внимание китайских моряков, желавших набрать свежей воды, и, скорее всего, они встали на якорь где-то поблизости. Я не сомневался, что если китайцы и в самом деле высаживались когда-либо на Санту-Антане, то они переправлялись на сушу именно в этом месте, ну, а коли так, то именно здесь мне и следовало искать следы их пребывания на острове.
Когда первый европеец, Ка да Мосто (Са da Mosto: 1432–1488), — венецианский моряк, состоявший на службе у принца Генриха Мореплавателя, ступил на эти земли в 1456 г., острова Зеленого Мыса еще не были заселены, поэтому рассчитывать на большую добычу мне не приходилось. Вряд ли я смог бы обнаружить там белые или голубые фарфоровые тарелки, которые были чем-то вроде китайской валюты и которые китайцы частенько обменивали на продукты питания у аборигенов юго-восточного побережья Африки. На островах Зеленого Мыса, где не было жителей, китайцы могли брать воду и запасаться провиантом, что называется, бесплатно. Моря у берега просто кишели рыбой и другими ценными морепродуктами. В здешних водах попадались акулы и рыба-меч, осьминоги, морские языки и прочие вкусные и питательные морские животные, не говоря уже о лангустах и мидиях, в изобилии встречавшихся на мелководье. В лесах можно было нарвать различные экзотические плоды, а птицы в буквальном смысле слова сами шли в руки, поскольку еще не научились бояться человека. Сей удивительный факт, к великой своей радости и пользе, отметили Ка да Мосто и его люди, высадившись на этих островах через 35 лет после китайцев.
При всем том, какие-то следы пребывания китайских кораблей у островов Зеленого Мыса должны были все-таки остаться. К примеру, резные мемориальные камни, вроде тех. что установил Чжэн Хэ в святилищах на берегу Янцзы или в Галле, неподалеку от мыса Дондра (Dondra Point) в южной части Шри- Ланки. На их поверхности были вырезаны надписи на китайском, тамильском и персидском языках, где излагались суть и нравственные ценности таких религий, как индуизм (верование большинства жителей Индии и Шри-Ланки), буддизм (верование императора Чжу Ди) и мусульманство (верование большинства индийских властителей в начале XV в.). Аналогичные камни можно обнаружить также в Кочине и Каликуте. Я решил, что подобные им можно обнаружить и на островах Зеленого Мыса.
Китайцы всегда уважали чужие верования и обычаи и считали, что к иноземцам правильнее всего обращаться на их родном языке. Ведь недаром же по распоряжению Чжэн Хэ в Нанкине был построен «Сы- и-Цюань» — своего рода институт иностранных языков, где обучались переводчики для флота. Во время шестого путешествия Золотого флота на борту находились переводчики, хорошо знавшие 17 различных индийских и африканских языков и диалектов. Ничего удивительного не было бы в том, если б на одном из островов Зеленого Мыса обнаружился очередной китайский памятный камень с надписями, сделанными на языках, которые, по мнению переводчиков, были наиболее понятны обитавшим в этом регионе людям. Как уже говорилось, подобные мемориальные камни устанавливались либо рядом со святилищами, либо в тех местах, где их легко можно было заметить. В самом деле, какой смысл устанавливать памятник в честь чьих-либо достижений или деяний, если его не видно издалека? Другими словами, существуй подобный камень, первый Же европеец, ступивший на землю острова Санту-Антан через 35 лет после китайцев, неминуемо его обнаружил бы.
Я обратился к научным статьям, где описывались первые давания европейцев, — Антонью да Ноли (Antonio da Noli), Ка да Мосто и Диего Альфонсо (Diego Alfonso) — к островам Зеленого Мыса, и узнал, что эти люди и впрямь нашли на острове Санту-Антан большой резной камень, который стоял на побережье неподалеку от того места, где сейчас находится деревушка Джанела. Этот камень и по сию пору высится в тех местах — в живописной долине, окруженной невысокими горами рядом с Рибейра-ди-Пенеда (Ribeira de Penedo). Сто лет назад в этом месте с потухшего вулкана неслась по протоке чистая горная вода, но уже много лет как она иссякла, и теперь камень стоит в зарослях агавы. Этот своеобразный мемориал, именуемый местными жителями Педру-ду-Летрейру (Pedra do Letreiro — камень с письменами), изготовлен из красного песчаника, достигает трех метров в высоту и сплошь покрыт вырезанными на нем изречениями. Позднейшие изречения высечены на нем на старопортугальском языке — в ознаменование памяти умершего здесь моряка по имени Антонью из Феза, но под ними я обнаружил и другие письмена, скрытые мхом и лишайником. Увы, если бы камень пострадал только от лишайника — это еще полбеды, но вырезанные на нем надписи сильно пострадали от непогоды и времени, а также от упражнений здешних обитателей в каллиграфии, так что расшифровать их смысл представлялось совершенно немыслимой задачей. Тем не менее несколько европейских экспертов попытались это сделать. Сначала этим занялся француз М. Шевалье (в 1934 г.), а много позже к делу приступили несколько ученых португальцев и историков с островов Зеленого Мыса. Они занимались этой работой на протяжении 20 лет, но безуспешно, хотя на несколько вопросов ответить все-таки смогли. По крайней мере, они сообщи ли мне, что наиболее древние
