и архипелагами. А это, между прочим, миллионы квадратных миль. Куда с ними тягаться португальцам! Для таких масштабнейших предприятий, как китайская морская экспансия, их маленькому государству в XV в. попросту не хватило бы мощи. Теперь об Антарктике. До сих пор единственным объяснением, что она появилась на карте за 400 лет до того, как европейцы добрались до этого края мира, была, как считали некоторые ученые, в частности Эрик фон Деникен, та весьма странная, на мой взгляд, гипотеза, что это сделали пришельцы с другой планеты. Ученые другой школы (Чарльз Харвуд) придерживались не менее странных воззрений, хотя в роли пришельцев у них выступали древние египтяне дофараоновой цивилизации. Увы, никто из этих ученых мужей о китайцах даже и не подумал.
Магеллан видел пролив (впоследствии названный его именем) и Тихий океан на карте еще до того, как отправился в свое кругосветное путешествие. Это может означать только одно: кто-то прошел этим проливом и пересек Тихий океан еще до Магеллана. И это снова были китайцы, о чем свидетельствуют обломки их кораблей из красного дерева и разнообразные китайские изделия, которые находили и находят на всем пути следования китайского флота.
Чаще всего их находят у берегов островов и континентов, о которых до китайцев в Европе никто не имел ни малейшего представления, но через несколько лет неожиданно узнал об их существовании, увидев неожиданно появившиеся новые географические карты. Тот факт, что китайцы имели для подобного великого путешествия средства, корабли и навигационные приборы, мною лично сомнению не подвергается. Как не вызывает сомнения и то обстоятельство, что совершить в начале XV в. кругосветное путешествие могли только китайцы.
Да, я знаю, что подобные заявления заведомо будут встречены международной общественностью с удивлением и скепсисом. Хотя в том, что я говорю, все абсолютно логично. У китайцев существовала куда более древняя традиция мореплавания, нежели у какого-либо европейского народа. Когда в 1421 г. Золотой флот Чжэн Хэ поднял свои паруса, у китайцев был уже 600-летний опыт хождения по морям и океанам и развития навигационной техники. Когда же в морской поход отправились Диаш и Магеллан, то у них не было средств, которые помогали бы им правильно определяться к югу от экватора. Огромный флот Чжэн Хэ, состоявший из гигантских «плавучих сокровищниц» и многочисленных кораблей снабжения, явился результатом воплощения в жизнь расширенной кораблестроительной программы, которая, в свою очередь, могла быть принята только по той причине, что ее поддерживала вся гигантская экономическая мощь Китайской империи. Крохотные каравеллы Кабрала, Диаша и Магеллана по сравнению с «плавучими сокровищницами» Чжэн Хэ выглядят прогулочными лодочками. До тех пор, пока Наполеон не построил огромный флагман «Ориент» (через 400 лет после описываемых нами событий), ни один корабль в мире, изготовленный из древесины, даже и отдаленно не приближался по своим размерам к китайским левиафанам из Золотого флота, который в XV в., без сомнения, царил в Мировом океане. Даже такие крупные европейские корабли, которые принимали участие в Трафальгарской битве, вряд ли могли бы сравниться с китайскими по своим размерам, а также по дальности и мощи артиллерийского огня.
Возьмем для примера флот адмирала Нельсона. Он насчитывал 30 кораблей и имел 17 тысяч человек экипажа. По сравнению с армадой Чжэн Хэ, насчитывавшей более 100 кораблей и 28 тысяч человек экипажа, это был, и вправду сказать, флот небольшой. Сравним флагманские корабли. Любая «плавучая сокровищница» была в два раза длиннее и в три раза шире, чем корабль адмирала Нельсона «Виктория». Помимо этого, китайские корабли лучше выдерживали боевые повреждения и имели лучшую остойчивость. Это не говоря уже о том, что по сравнению с «Викторией» «плавучая сокровищница» могла находиться в открытом море целыми месяцами без захода в порты.
Китайские корабли могли находиться в море даже при самых неблагоприятных и суровых погодных условиях. Имевшиеся же на них средства навигации позволяли китайцам не только определять с большой точностью свое положение в Мировом океане, но и вычерчивать почти современные по очертаниям карты земли. Если помните, карта мира, скопированная с китайской, хранилась в португальской государственной сокровищнице почти 100 лет, что позволило португальским морякам добраться со временем до изображенных на ней земель. Но точное определение географической широты и долготы далось китайцам дорогой ценой: из всего флота Хон Бао домой вернулись только четыре корабля, а из флота Чжоу Маня — всего один. Это означает, что два флота за время шестого путешествия потеряли как минимум 50 кораблей. Потери в людском составе также были очень высоки: из 9 тысяч членов экипажа флота Чжоу Маня в Китай вернулись только 900 человек; если же рассуждать обо всех Золотых флотах, то нетрудно прийти к выводу, что за время их странствий было потеряно до 3/4 всего экипажа. Часть людей умерла от болезней, часть погибла в море, а большая часть экипажа, как мне кажется, была оставлена в созданных китайцами по всему миру поселениях.
До настоящего времени обнаружено 24 остова потерпевших кораблекрушение китайских судов; остальные, нагруженные тысячами тонн ценного груза, лежат, как я полагаю, где-то на дне морском. Их пока просто не нашли. Но, думаю, найдут. Такова уж природа океана — чем больше проходит времени, тем больше тайн он отдает и больше обломков потонувших кораблей выбрасывает на берег.
Потери Золотого флота Чжэн Хэ были огромны — как в кораблях, так и в личном составе. Они были чувствительны даже для такой могучей державы, как Китайская империя. Тем не менее задание, данное императором Чжу Ди своим адмиралам, было выполнено. Это был величайший успех, которого еще не добивалась ни одна нация в мире. Достижения китайцев в начале XV в. можно назвать крупнейшими достижениями всего человечества.
План Чжу Ди описать весь подлунный мир и сделать его данником Поднебесной империи мог осуществиться… Так, во всяком случае, думали китайские адмиралы, возвращаясь осенью 1423 г. к себе на родину. Однако они обнаружили на родине такие радикальные перемены во внутренней и внешней политике, что мысли о мировой экспансии исчезли у них сами собой. Китай, куда они вернулись, полностью изменился. Умирающий Чжу Ди уже ни на что не мог влиять, а пришедший к власти кабинет мандаринов целенаправленно разрушал созданную бывшим императором государственную систему, целью которой было овладение миром. Дань больше не собирали, крупных научных экспериментов не проводили, грандиозные предприятия канули в лету. Китай постепенно погружался в болото изоляции от всего остального мира. Евнухи-адмиралы были уволены со службы, их корабли пущены на слом или поставлены на прикол у стенки гавани — дошивать. Карты, лоции, корабельные журналы, дневники, описания путешествий и прочие ценнейшие документы были по приказу новых хозяев Морского министерства уничтожены. Великие достижения Чжэн Хэ отмечены не были, а со временем о них и просто забыли.
Неотвязное «а что было бы, если?..», постоянно донимающее исследователя, увлеченного своим предметом, сопровождало все это время, конечно же, и меня. В самом деле, как развивался бы исторический процесс, не случись удара молнии 9 мая 1421 г., поразившей Запретный город, а вспыхнувший вслед за тем пожар не уничтожил бы полностью основные государственные учреждения? Что было бы, если бы любимая наложница императора не погибла бы в пламени пожара?
Более всего, однако, меня занимает вопрос: продолжал бы Чжу Ди проводить свою политику и впредь? Неужели он снова отдал бы своему флоту приказ выйти в море? После двух-то лет плавания и гигантских потерь? А как бы повели себя его адмиралы? Впрочем, в адмиралах я уверен больше, чем в китайском венценосце. Конечно же, они выполнили бы приказ, пошли вперед и создали бы новые поселения на территории Африки, Америки и Австралии. Неужели, случись это, Нью-Йорк стал бы именоваться Новым Пекином? А в Сиднее вместо китайского существовал бы английский квартал? И еще: неужели буддизм стал бы самой распространенной религией в мире?
Увы, вместо культурных и незлых китайцев, от которых требовалось «обращаться с местным населением с добротой и мягкостью», на открытых ими землях поселились христиане, которые всячески обижали и унижали местных жителей. Франсиско Писарро (Francisco Pizarro), отняв у инков их страну — Перу, велел зарубить 5 тысяч ни в чем не повинных мирных обывателей. В наши дни его наверняка признали бы военным преступником.
Копии китайских карт нужны были португальцам не для исследований островов и архипелагов Индийского океана, но только для того, чтобы найти путь к Островам пряностей. Стоило лишь португальцам достичь их берегов, как они наложили на острова свою тяжелую длань, отобрав фактически всю многовековую торговлю специями у индусов и китайцев. Корабли же конкурентов они просто-напросто топили артиллерийским огнем. Когда да Гама взял Каликут, он сначала велел провести пленных индийских воинов по улицам города, а потом приказал отрубить у них руки и отрезать уши и носы. Все эти отрезанные
