любила, когда ее называли ментярой.

– С-сука! – Николай схватился за живот. Согнувшись, он ловил открытым ртом воздух и силился что-то сказать. Наконец справился с дыханием и, хотя его лицо перекосило от боли, снова схватился за косяк и с трудом не сказал, а выдохнул ей в лицо: – Поплачешь еще... Умоешься слезами... Кровавыми...

– Иди! – Она брезгливо отряхнула ладонь. – Сейчас Меньшиков придет. Не хочу, чтобы он тебя кривого здесь видел. – И, не оглядываясь, ушла в гостиную.

Через пять минут появился Меньшиков. Все это время она сидела с включенным феном в руках и тупо смотрела в зеркало.

– Что здесь Шведов делал? – спросил он прямо с порога. – Выскочил из ворот, даже меня не заметил. Матом ругается и за брюхо держится.

– Это его проблемы, – сказала она устало и снизу вверх посмотрела на Меньшикова – Есть еще вопросы?

Он подошел и встал рядом. Заложив руки за спину, несколько мгновений внимательно изучал ее лицо, затем спросил:

– Что с тобой? Он к тебе приставал?

– Тебя это так интересует? – Она поднялась и потянулась за ажурной шалью, которая висела на спинке стула.

Но Евгений перехватил ее руку и крепко сжал своими пальцами.

– Он к тебе приставал? – повторил он уже более настойчиво.

– Отпусти меня, – сказала она. – Мне больно, – и попыталась освободить руку.

– Нет, – он притянул ее к себе и, как тогда, в гостинице, принялся жадно целовать.

Она закидывала голову, изворачивалась, пыталась оттолкнуть его руками, но все бесполезно. Ее сопротивление только распаляло его, и он, уже не церемонясь, спустил с ее плеч платье, и оно как-то само вдруг свалилось на пол.

– Женька! Сдурел! Сейчас кто-нибудь войдет! – прошептала она, переступив через платье и собирая по крупицам всю свою волю. – Отпусти меня! Я не хочу! Не надо!

– Не ври! Хочешь! – пробормотал он и снял с нее бюстгальтер. А затем поднял на руки и понес к широкой тахте у окна.

– Окно! – охнула она. – Окно открыто.

– Плевать! – проворчал он и навалился на нее сверху.

Она перестала вырываться и отвечала на ласки его и поцелуи. Ей было хорошо, даже лучше, чем она себе это представляла. И не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала в объятиях других мужчин. Надежда обхватила его за шею и молила только об одном, чтобы у него все получилось, чтобы не видеть после его виноватую физиономию. Стрессы, усталость... Ведь, если не получится, она потеряет его навсегда! Конфуза он не перенесет! Правда, она попыталась сделать все, чтобы этого конфуза избежать. Но и он постарался! Она забыла и про открытое окно, и про то, что в дом в любую секунду может зайти посторонний. С Андрея станется послать кого-нибудь из охраны разведать, почему батя и референт задерживаются.

– Надюха! – прошептал он. – Надюха! – И подхватив ее под спину, совершил то, отчего женщины заходятся в крике, но она лишь глухо застонала, а после прикусила ладонь зубами, чтобы не испугать своими воплями всю округу.

И когда он лег рядом, она погладила его по влажному плечу и поцеловала в нос.

– Женя, – прошептала она, – что я тебе сделала? Зачем ты? Я почти забыла тебя, а теперь все по- новому.

– Ты не уедешь, – он обнял ее и прижал к себе. – А если сбежишь, я найду тебя в твоем раздолбанном Путиловске и привезу сюда силой.

– Но у тебя Татьяна! Она молодая, красивая... А я что? Мое время проходит...

– Теперь оно будет проходить рядом со мной, – засмеялся он и опять опрокинул ее на спину. – А то давай не пойдем на ужин? Что-нибудь скажем Андрюхе, а?

– Прекрати, – сказала она строго, – шустрый какой! Сплошные стрессы сегодня, устал до чертиков, а все неймется! Не знала я, что ты такой резвый.

– Резвый – это хорошо или плохо? – засмеялся он и погладил ее по груди. – Смотри, какая упругая, как у девочки. – А затем прижался губами к ее уху и прошептал: – Я тебе понравился?

Она счастливо засмеялась:

– Понравился! Еще как!

– Тогда после ужина сразу сюда?

– А сыну что объяснишь?

– Вот еще, буду я ему объяснять, – он прикусил мочку ее уха, слегка потянул и выпустил. А затем заглянул ей в лицо и озабоченно спросил: – Ты как это представляешь? Скажем, Андрюша благослови нас?

– Не дури! Он молодой, не поймет, почему у нас так быстро сладилось. И еще я не хочу, чтобы он знал о том, что мы были знакомы когда-то.

– У молодых еще быстрее ладится, – проворчал Евгений. – И что были знакомы когда-то, все равно на свет выплывет. Но как знаешь! Не хочешь, чтобы узнал, не узнает, если первой не проговоришься. – Он посмотрел на часы. – Ладно, как ни верти, а надо закругляться. – И в этот момент зазвонил мобильник.

Меньшиков потянулся к брюкам и достал трубку.

– Идем уже, идем! – Он подмигнул Надежде. – Я тут твоему референту небольшой массаж сделал, а то, сам понимаешь, после ванны развезло женщину, пришлось поднимать тонус.

Андрей что-то сказал в трубку, на что отец весело ответил:

– Щенок! – и выключил телефон.

Надежда постучала себя согнутым пальцем по лбу.

– Какой массаж? Сдурел? Болтаешь, что попало! Думаешь, он не догадался?

Меньшиков вдруг внимательно посмотрел на нее.

– Скажи, ты и вправду меня вспоминала?

Что она могла ответить? «Да, я думала о тебе постоянно. Да, я назвала твоим именем дочь. Да, я затерла до дыр твою фотографию... Да, да, да...»

Слишком много было «да», чтобы сказать: «Нет!» Чтобы он не подумал, что все подстроено специально, что она искала с ним встречи и работать на Андрея согласилась с единственной целью: затащить его на себя...

Зловредное самолюбие не позволяло ей быть искренней и правдивой, и поэтому она отвернулась, чтобы не видеть его лицо в эту секунду, и сказала:

– Не обольщайся, я оговорилась. По правде, я тебя забыла, как только узнала, что ты женился на генеральской дочке.

– Понятно, – сказал он и стал одеваться.