— Если б не Лотти, я бы выгнал тебя.

— Человеку, такому гениальному, как вы, нужен роздых, — заметил Колли. — Неправильно это, Г.Т., не вкушать плодов жизни.

Теппис ударил рукой об руку.

— Хорошо, я хочу, чтоб ты прислал ее сюда.

— Она будет здесь через пять минут.

— А ты убирайся отсюда к черту, Колли. Ты считаешь, что можно нарушать установленные обществом законы? Эти законы существуют для определенной цели. Всех девчонок, каких ты мне присылаешь, я не хочу даже видеть больше, не то чтоб с ними переспать.

— Никто не может так работать, как вы, Г.Т., — произнес Колли, уже выходя из кабинета.

Вскоре в особую дверь, без объявления, вошла крашеная блондинка медового цвета, лет двадцати с небольшим. Она была в сером костюме и на очень высоких каблуках. Волосы ее были уложены в сетку, а губы накрашены широкими изгибами, скрывавшими тонкогубый рот.

— Садись, куколка, садись вот сюда, — сказал Теппис, указывая на место на диване рядом с собой.

— О, благодарю вас, мистер Теппис, — сказала девушка.

— Можешь звать меня Германом.

— О, я не смогу.

— Ты мне нравишься — ты приятная девушка, у тебя есть класс. Скажи мне свое имя, потому как фамилии я тут же забываю.

— Меня зовут Бобби, мистер Теппис.

Он по-отечески положил руку ей на плечо.

— Колли говорил мне, ты тут работаешь.

— Я актриса, мистер Теппис. Хорошая актриса.

— Лапочка, на свете столько хороших актрис, стыдоба да и только.

— Но я-то действительно хорошая актриса, мистер Теппис, — сказала Бобби.

— В таком случае у тебя будет шанс показать себя. На нашей студии у по-настоящему талантливых людей такая возможность есть. Талант находится в детском возрасте. У него есть будущее.

— Я рада, что вы так думаете, мистер Теппис.

— Ты замужем? У тебя есть муж и дети?

— Я в разводе. Совместной жизни у нас не получилось. Но у меня есть две маленькие девочки.

— Это славно, — сказал Теппис. — Тебе надо думать об их будущем. Я хочу, чтобы ты постаралась отправить их в колледж.

— Они же еще совсем малышки, мистер Теппис.

— Всегда надо заранее планировать. Я всю жизнь занимаюсь благодеяниями. — Теппис кивнул как бы в подтверждение своих слов. — Надеюсь, ты сумеешь сделать себе здесь карьеру, лапочка. Сколько времени ты тут у нас?

— Всего пару недель.

— Актрисе нужно набраться терпения. Это мое мотто. Ты мне нравишься. У тебя есть проблемы. Ты девочка сердечная.

— Благодарю вас, сэр.

— А ну, лапочка, пересядь-ка ко мне на колени.

Бобби пересела. С минуту оба молчали.

— Ты меня послушай, — сказал наконец Теппис своим тонким хриплым голосом. — Что сказал тебе Колли?

— Он сказал, что я должна делать все, что вы пожелаете, мистер Теппис.

— Ты не трепушка?

— Нет, мистер Теппис.

— Ты хорошая девушка. Ты знаешь, что никому нельзя доверять. Все говорят всем про всё. Я вот не могу тебе довериться. Ты же кому-нибудь расскажешь. Не осталось в мире доверия.

— Мистер Теппис, мне вы можете довериться.

— Меня лучше не обманывать.

— О, да я в жизни не обману такого большого человека. Вам не тяжело держать меня на коленях, мистер Теппис?

— Ты для меня в самый раз, лапочка. — Теппис чаще задышал. — А что ты сказала Колли, — спросил он, — когда он сказал, что ты должна делать все, что я пожелаю?

— Я сказала, что буду все выполнять, мистер Теппис.

— Умница.

Она робко протянула руку, чтобы погладить его по голове, но в этот момент Герман Теппис раскинул ноги, и Бобби упала на пол. На ее лице появилось такое удивленное выражение, что он засмеялся.

— Не волнуйся, лапочка, — сказал он, глядя вниз на ее испуганный рот, прототип всех улыбающихся ртов, какие он в своей жизни видел, — ртов, готовых услужить всесильному человеку, затем кашлянул и заговорил: — Ты девочка хорошая, хорошая, хорошая, — мягко произнес он, — ты настоящий ангел, и ты мне нравишься, ты моя любимая-любимая, вот это уж точно, — заключил Теппис.

А меньше чем через две минуты он мягко выставил Бобби за дверь.

— Я позову тебя и скажу, когда мы снова увидимся, милашка, — сказал он.

Оставшись один в кабинете, он закурил сигару и нажал на рычажок переговорного устройства.

— В какое время совещание по «Песне сердца»? — спросил он.

— Через полчаса, сэр.

— Скажи Невинсу, что я хочу до того посмотреть, что он отснял. Я сейчас спущусь.

— Да, сэр.

Теппис потушил сигару в пепельнице.

— В человеческом сердце сидит монстр, — громко произнес он в пустой комнате. И себе под нос, точно озлобленная на весь мир старуха на грани слез, прошептал: — Они это заслуживают, заслуживают все до последней капли.

Я расстался с домом, где жил столько месяцев, и на то время, что я еще оставался в Дезер-д'Ор, снял меблированную комнату в одном из нескольких дешевых домов, где комнаты сдавали понедельно. Затем я нашел себе работу. Словно желая сделать из Колли Муншина пророка, я стал мойщиком посуды. Работал я в дорогом ресторане, куда мы часто ходили с Лулу, — достоинством его было то, что там платили пятьдесят пять долларов в неделю.

Я мог бы найти себе и другую работу. Мог бы стать охранником машин, как предсказывал Муншин, или работать на парковке, или получить ту или иную работу в каком-нибудь отеле, но я решил мыть посуду, словно восемь часов стояния в парном помещении среди жира и удушливой жары, когда пальцы мои обжигали тарелки, которые я брал из посудомоечной машины, а глаза краснели от пота, было для меня чем-то вроде турецкой бани для бедняков. А когда рабочий день кончался, я наскоро съедал что-нибудь в магазине для мелочей, дорогом магазине, но это была самая дешевая еда, какую я мог найти, так как здесь легче было приехать в пустыню на яхте, чем найти забегаловку, а ресторан, где я работал, не кормил своих сотрудников, разве что мне подбрасывала иногда еду дружелюбно настроенная официантка, последняя фигура в предсказаниях Муншина, — которая совала мне то салат Цезаря, то персиковое мороженое,