— Джейми, можешь доказать?
— Да, шеф. У меня есть видеокассеты. Я снимался в рекламе кофе и плавленого сыра. И одежды. Еще я снимался в шведской рекламе молока, мне пришлось снять рубашку, но это все, шеф, клянусь…
— Телереклама! — сказал Джон Африка.
— Гос-споди, — прошептал Гриссел.
— Бенни, так ты из-за одежды? Ты подозревал меня только из-за моей одежды?!
— Джейми, кто-то послал факс. Отсюда. Из отдела особо тяжких преступлений. С фотографией Мпайипели.
— Его мог послать кто угодно.
— В тот день была твоя смена.
— Но я ничего не посылал!
В комнате воцарилось молчание.
— Можешь идти, Джейми, — сказал Яуберт.
Кейтер испустил вздох облегчения.
— Бенни, я тут подумал…
Все досадливо посмотрели на него.
— Я подумал: как они раздобыли адрес твоей дочери? И номер твоего сотового… В общем, все про тебя узнали.
— Что ты хочешь нам сказать?
— Тот, кто это сделал, должен был звонить ему. Брату Карлоса. А не только факсы посылать.
— Ну и что?
— Комиссар, у него наверняка есть сотовый телефон. У брата. И там есть пропущенные вызовы, принятые вызовы, исходящие…
Они не сразу поняли, что он имеет в виду.
— Мать твою.
Гриссел поднялся.
— Извини, Бенни, — сказал Кейтер.
Когда Гриссел оказался рядом, Кейтер поспешно отдернулся, но Гриссел уже прошел мимо. Он направлялся к двери.
К половине первого они доехали до Брандвлея, и Гриссел решил остановиться у кафе с бетонными столиками под тростниковой крышей. В пыли играли босоногие цветные ребятишки.
Карла проснулась и спросила, где они. Гриссел ей сказал. Она посмотрела на кафе.
— Хочешь чего-нибудь съесть?
— Не очень.
— Тогда давай попьем.
— Ладно.
Он вышел и стал ждать дочь. В машине было жарко и душно. Перед тем как вылезти, Карла обулась, надела кроссовки. Потом она потянулась и обошла машину. На ней была блузка с коротким рукавом и линялые джинсы. Его красавица дочка. Они сели за один из столиков. Здесь, под крышей, было немного прохладнее.
Он увидел, что Карла наблюдает за цветными детишками с их проволочными машинками. Интересно, о чем она сейчас думает?
— До Апингтона еще далеко?
— Где-то сто пятьдесят до Кенхардта, еще семьдесят до Кеймуса, а потом километров пятьдесят до Апингтона. Всего километров триста, — быстро подсчитал он.
Цветная официантка принесла им меню на одной страничке. Сверху на ламинированном листке было напечатано: «Кафе «Оазис». Ниже кто-то довольно неумело нарисовал пальму. Карла заказала грейпфрутовый сок с минералкой.
— Принесите два, — велел Гриссел.
Когда официантка отошла, он сказал:
— Я еще никогда не пил грейпфрутовый сок с минералкой.
— Никогда?
— Я не интересовался напитками, которые не сочетаются с бренди.
Карла улыбнулась, но только кончиками губ.
— Здесь как будто другой мир, — сказала она, окидывая взглядом главную улицу городка.
— Так и есть.
— Думаешь, мы что-нибудь найдем в Апингтоне?
— Может быть.
— Но зачем, папа? Какой смысл?
Он взмахнул рукой, словно желая сказать, что и сам не знает.
— Не знаю, Карла. Просто уж такой я есть. Вот почему я стал сыщиком. Хочу докопаться до сути. И узнать факты. Хочу понять. Даже если никакого толку от этого не будет. А когда концы обрываются… Мне это не по душе.
— Ты странный, — сказала дочь. Протянула к нему руку, сунула пальцы в его ладонь. — Но замечательный.
В кабинете Яуберта он включил громкую связь на телефоне Цезаря Сангренегры и стал вызывать номера, значащиеся в рубрике «Принятые вызовы». Первые три оказались автоответчиками, которые отвечали по-испански. Четвертый номер… Долго длинные гудки. Наконец телефон переключился в режим автоответчика.
«Здравствуйте, говорит Буши. Перезвоню вам, когда переловлю всех воров и жуликов».
— Из-за Карлоса я в ад не попаду, — сказала Кристина. — Потому что я видела выражение его глаз, когда он смотрел на Соню. И я знаю, Бог простит меня за то, что я — девушка по вызову. Я знаю, Он поймет и то, что мне пришлось пролить кровь. И украсть деньги. — По выражению лица священника она поняла, что тот с ней не согласен. — Но Он накажет всех за Карлу Гриссел. — Она развернула еще одну газетную вырезку. Заголовок гласил: «Скандал! Массовая коррупция в полиции». — Брат Карлоса и его телохранители. Артемида. Все мертвы. А эти полицейские сядут в тюрьму. — Она постучала пальцем по двум фотографиям, сопровождающим статью. — Но… как же я?
— Я их даже не знал, — сказал Буши Безёйденхаут.
— Но ты давал им сведения, — сказал Яуберт.
— За деньги, ах ты, сволочь поганая!
Гриссел привстал.
Яуберт предостерегающе положил свою большую руку на плечо инспектору.
Безёйденхаут вытер пот со лба и покачал головой:
— Один я за это отвечать не намерен!
— Выдай нам остальных, Буши! Знаешь, если ты будешь сотрудничать…
— Господи, шеф…
— Оставьте меня на пять минут наедине с этой сукой, — попросил Гриссел.
— Господи, Бенни, я же не знал, что они намерены сделать! Я не знал! Неужели ты думаешь, что я бы…
Гриссел жестом заставил его замолчать.
— Кто, Буши? Скажи мне, кто они?
— Бёкес, мать его! Бёкес, в своей поганой кепочке, принес мне целую кучу денег в долбаном коричневом конверте…
В просторном кабинете резко прозвучал голос Матта Яуберта:
