— Мне хочется иметь свой сад с прудом, в котором водятся золотые рыбки с хвостами, точно нежнейший шелк… И уютный дом, наполненный воздухом и солнцем… Вы когда-нибудь мечтали о таком, мсье Бертье? Интересно, о чем думают мужчины? — она минуту молчала, затем продолжила: — О политике, я полагаю. Очень скучно быть мужчиной.

Она уставилась в темноту. Мужчины окутаны тайной. Они угрожающие и успокаивающие, уклончивые и прямолинейные, полные странных страстей и неожиданностей.

— Мсье Бертье… — прошептала она, не решаясь даже в одиночестве произнести эти слова вслух. — Почему вы ласкали меня? Почему вы так смотрели на меня?

Она вспомнила, о чем ее предупреждали дамы с Сент-Дени. Но они никогда не встречали такого мужчину, как мсье Бертье… Виола сложила руки и обратилась к воображаемому человеку в темноте:

— Я так хочу, чтобы это повторилось… Чтобы вы снова это сделали…

Она прижала ко рту ладони, потрясенная своей смелостью. Но ее желание было настолько сильным, что она не могла не выразить в словах то, что чувствовала. Беспокойство и страдание готовы были вылиться в слезы. Она не только была глупо влюблена в Бертье, но с тоской ждала его прикосновений…

Виола понимала свое глупое унизительное состояние. В очередной раз она взбила подушки и ощутила, что горячие слезы уже катятся у нее по щекам. Какой же одинокой и тоскливой может оказаться жизнь для утонченной девушки без всякого положения и семьи…

— Я не хочу, чтобы вы страдали.

Прошептав это, Мишель замер, охваченный искушением. Он прекрасно видел в темноте своим внутренним взором. Он мог закрыть глаза, но все равно чувствовал ее слезы. Он не знал, почему она плачет.

«Я хочу…» — сказала она, и твердая земля обрушилась под ним.

Она села, встрепенувшись. Зашуршало постельное белье.

— Мсье Бертье?

Он откинул голову назад. Кто мог подумать, что она почувствует его присутствие. Наверно, из-за того, что он излучал желание. Горел, как факел в ночной комнате…

Она всхлипнула — приглушенный звук выдал попытку удержать слезы.

— Я знаю, что вы здесь.

— Да, — сказал он.

Она слабо вскрикнула, услышав его голос. Он услышал ее частое и нежное дыхание.

Прошла минута. Ничто не двигалось.

— Почему? — это слово повисло в воздухе.

— Я не знаю.

Но он знал.

— О боже! — ее голос слегка дрожал. — Вы давно находитесь здесь? И, конечно, слышали меня… Какое унижение!

Эти слова заставили ее улыбнуться. Ему захотелось протянуть руку и взять в ладонь ее волосы. Но он это не сделал. Ему следовало сдержать черный огонь, который бежал по его венам и сжигал его.

Он почувствовал какое-то движение.

Ноги ее коснулись пола.

— Я должна одеться, если вы желаете продолжить наш разговор.

Она встала. Он почти воочию видел ее распущенные по плечам волосы и чувствовал аромат женского тела. Он не должен был поддаться искушению. Но его воля и действия шли вразрез друг с другом. Он стоял, словно вкопанный, и позволил, чтобы она в темноте наткнулась на него.

Виола протянула руки, чтобы безопасно добраться до шкафа, и… ударилась плечом о его грудь. Он тотчас подхватил ее, удержав от падения.

— Я не хочу… продолжать разговор.

Голос его был глухим и хриплым. Он был во власти противоречий.

— Но что вы хотите… — прошептала она, замерев в его объятиях.

— Все, что ты захочешь. Что ты скажешь.

— Золотых рыбок?

— Господи Иисусе! — он обхватил девушку еще сильнее и склонил голову к ее лицу. — Вот это. Я хочу этого.

Его губы коснулись женской щеки. Ее нежность накрыла его ласковой волной и отбросила прочь образ той, о ком он так долго и мучительно мечтал. Элина. Элина… Именно она сковывала его тело и душу. Но он справится со своей любовью…

Ее тело затрепетало, но она отстранила голову.

— Вы очень огорчились тем, как было принято колье?

Ему было наплевать на колье.

— Именно поэтому вы здесь? — ее голос был почти беззвучен. — Я предупреждала, чтобы вы не торопились с подарком. Я советовала вам… О, господи, мсье Бертье!

Он осторожно коснулся языком уголка ее губ… и почувствовал, как румянец заливает ее личико. Ее тепло обволакивало его, звало прижаться к ней еще крепче…

Мелкая дрожь пробежала по ее телу, и он понял, что виной этому вовсе не он, а холод. Она стояла рядом с ним полураздетая и босая… Он выпустил ее из объятий, быстрым движением разжег почти угасший огонь в камине и взглянул на нее.

Она казалась смущенной. Блеск ее рассыпавшихся волос, бархатистые черты лица — все его фантазии ожили.

Мрак больше не скрывал его. Он был похож на призрак ночи.

— Вам нельзя быть здесь, — произнесла она тихим ровным голосом. — Это очень глупо, мсье Бертье. Это недопустимо.

Он медленно подошел к ней. Она услышала его неровное дыхание…

— Позвольте мне лечь в вашу постель, — выдохнул он из себя.

— Это… невозможно… — произнесла она изумленно. В полном смятении она не знала, как понять его. — Вы очень утомлены… Вам следует вернуться к себе…

Он приподнял рукой ее подбородок.

— Я не устал.

— О… — она пыталась спрятать от него свой взгляд. — Вам, наверно, одиноко? Быть может, стоит попросить горничную… сделать для вас чай?

Одиноко. Боже. Такой горячий, напряженный и одинокий…

Он поцеловал ее шею. Хрупкость девушки была трогательной и беззащитной, словно у тонкого цветка. А скрытый жар ее тела был похож на пламя в камине…

— Не надо! — ее голос срывался, руки слегка дрожали. Она беспомощно отталкивала его. — Это непристойно…

Да. Это непристойно. И это безумие. Но он ее не отпустил. Обхватил за спину, прижимая к себе… Кружево сорочки коснулось его. Его руки погрузились в мягкий шелк ее волос. Волнение охватило его… Он так давно мечтал об этом. Наверно, с того мига, как только впервые увидел при дневном свете. В ателье, когда подал ей письмо от мужчины. Ему сразу стало ясно, что оно означает.

Он медленно и неотвратимо продвигался к постели. Она покорно следовала за ним, словно во сне, словно не осознавая, куда ее влечет его сила…

Возле кровати он замер, глубоко и неровно дыша. Затем склонился к ее ушку.

— Я не причиню тебе боль, — прошептал он.

— Конечно, нет, — ответила она.