Огонь в камине подобрался к углю, и его слабые вспышки уже не давали сильного света. Мишель отошел в глубину комнаты, хотя знал, что она спит и не подозревает, что в ее комнате кто-то притаился. Девичье дыхание было спокойным. Легкость ее сна пробудила добрые чувства в глубине его души. Странно, но в ее спальне он вдруг ощутил спокойствие, словно вернулся к себе…
Пусть это произойдет. Любовный голод, который он стремился утолить, вошел так глубоко в его сознание, в центр его существа, что стал им самим. Между ними уже возникла незримая связь, и с этим ничего нельзя поделать.
Были вещи, которые он еще не познал, но ощущал так ясно, что они казались реальными. Одно прикосновение — и он знал, что затем произойдет…
Элина хотела детей. Своих собственных. Их детей. Но он не мог заставить себя прикоснуться к ней и поцеловать. Даже легким шутливым поцелуем. Братским поцелуем. Та, что обжигала его желанием, была не Элина. А его разум презирал то, что так страстно желало его тело.
Он оставил ее мирно спящей и удалился в холодную ночь. Он чувствовал себя отстраненным от людей, от их тепла. Казался себе чужаком, призраком в безмолвном лунном свете.
— У меня есть прекрасный подарок для Мишеля, — Элина качала на коленях маленького Лео. — Бритвенный набор и зеркало. Ему понравится.
Виола подумала о колье, которое он купил для княжны. Его холодная жаркая тяжесть мгновенно всплыла в памяти.
— А что ты ему подаришь? — княжна внимательно посмотрела на свою компаньонку. — Ты должна была подумать об этом. Он должен иметь твой подарок.
— Не думаю, что это необходимо, — Виола старательно склонилась над вязанием детской кофточки. — Я всего лишь его секретарь.
— Но он тебе непременно что-нибудь подарит. У него талант выбирать подарки. Мишель точно знает, чем угодить всем домашним.
Виола делала вид, что считает петли. У нее уже приготовлены рождественские дары для семьи князя, и она давно раздумывала о том, что можно преподнести Бертье, но так и не решила, стоит ли вообще это делать.
— Как вы считаете, что ему может понравиться?
— Ох, Лео, что ты творишь! Дай мне подумать, милый. Возьми эту игрушку… Жаль, что здесь в поместье нельзя купить ничего приличного. Если бы ты подумала об этом раньше, то могла бы заказать чернильный прибор. А теперь слишком мало времени… Что ж, может быть, ты вышьешь его инициалы на носовом платке?
Предложение княжны опечалило Виолу. Бритвенный набор, чернильный прибор, бриллиантовое колье и — носовые платки.
Сердце заныло. Она вспомнила его лицо в отсветах уличного фонаря за ее окном, быстрое прикосновение его руки, когда он вложил в ее ладонь маленькое колечко. Она носила его на пальце.
Он все еще не извинился за свой легкомысленный поступок в библиотеке. Даже просто избегал ее. Наверно, из-за того, что она была рождена вне брака. Ему, конечно же, противно вспоминать ее поведение в тот вечер. Эта мысль делала девушку несчастной.
— Да. Конечно, — она размотала пряжу с пальца, подобрала упавшую спицу и вздохнула: — Наверно, я вышью для него несколько носовых платков.
23
Элина, укутав Лео, уложила его в коляску и не спеша отправилась на прогулку вдоль сверкающего льдом пруда. Две гостьи, барышни де Молвиль, поспешили облачиться в шубки, чтобы присоединиться к подруге. Мишель вместе с Эмилем и герцогом вызвались сопровождать дам.
Каким образом ягуар сумел выйти из клетки, никто не мог понять. Охранник Пьетро пришел в ярость, когда понял, что животное вырвалось на свободу, и отправил своих подручных на поиски зверя, не подозревая, что ягуар уже обнаружен.
При взгляде на животное, присевшее для прыжка под самшитовым деревом, барышни испуганно завизжали и бросились в поисках защиты к мужчинам. Ягуар застыл в напряжении. Он внимательно разглядывал замершую Элину, вцепившуюся в поручень детской коляски.
Девицы продолжали истошно орать. Тогда зверь прижал уши и оскалил пасть, обнажив огромные клыки. Одна лапа угрожающе поднялась.
— Не двигаться! — шепотом приказал Эмиль, но одна из девиц внезапно оторвалась от него и бросилась прочь.
Ягуар немедленно сорвался с места. Вторая девица, оторвавшись от Мишеля, бросилась в противоположную сторону, но, споткнувшись, упала. Возбужденное животное тут же изменило направление движения и ринулось к лежащей девушке.
Элина в страхе выхватила из коляски малыша и прижала к себе. Ее движение привлекло животное, и оно вновь изменило свой бег, устремившись теперь в сторону княжны. Перед ним возник Мишель.
Зверь в мгновение ока разорвал его пальто, но через миг сам полетел в пруд. Тонкий лед проломился, и в полынье всплыла темная голова ягуара. Он бился в воде, превратившись из рычащего чудовища в мокрую кошку с прижатыми ушами. Бедное животное делало неистовые попытки выбраться из полыньи, цепляясь мокрыми лапами за скользкие ледяные края.
— Слава богу! — первым подал голос Шовиньи. — У тебя все в порядке, Мишель?
— У него кровь! — Элина словно вернулась к жизни. — Эмиль, беги скорее за охранником зверинца и пошли сюда слуг, чтобы поймать это животное. Алекс, пожалуйста, отнесите ребенка в дом, — она передала малыша герцогу. — Барышни, вам не нужно соли? Только не падайте в обморок. Идите вместе с герцогом Александром домой и позовите княгиню.
Мишель прижал рукой рану, только теперь ощутив жгучую боль и словно со стороны увидев струящуюся по собственному телу кровь.
— Нужно принести сети и одеяла. Ягуар, наверно, поранится о кромку льда. Да и холод может сыграть с ним злую шутку, — заметил он Элине.
— Конечно. Но ты в этом не будешь участвовать. Ты пойдешь в дом. Необходимо обработать рану, — заявила княжна. — А я дождусь мсье Пьетро. А вот и он. Я убеждена, мсье, что вы не будете слишком строги с ягуаром. Он и так сильно напуган. Не будьте с ним слишком жестоки. Я надеюсь на вас.
Мишель позволил увести себя в дом. Княжна сама обработала его раны и закрепила повязку, смоченную заживляющей мазью. За все это время Элина не произнесла ни слова. Лишь когда все было закончено, она тихо произнесла:
— Спасибо, Мишо.
Он подумал: «Сейчас. Скажи немедленно!»
— Ты не ранена? — глупо спросил он.
— Конечно, нет, — она улыбнулась. — Только ты можешь об этом спросить.
Он хотел и боялся говорить с нею.
— Мишо, — она положила руки на его плечи. — Порой я забываю… нет, не то… Я люблю тебя. Ты самый дорогой для меня человек и лучший друг. Ты всегда рядом, когда нужна твоя помощь.
Он подумал, что вот сейчас следует поцеловать ее ладони.
— Я тоже люблю тебя, Эли, — вымолвил он наконец и посмотрел на нее с забившимся сердцем в груди.
— Но я тебя не заслуживаю, — она приподнялась на цыпочки и ласково поцеловала его в щеку.
Ему следовало что-то сделать, но он стоял, словно мраморная статуя. Его что-то сковало. Он чувствовал тепло ее лица. Только одно мгновение. Затем она отстранилась. Продолжая ему улыбаться, она пошла к лестнице:
— Спускайся вниз, когда переоденешься. Я хочу объявить всем собравшимся, что ты самый храбрый,
