Унижение и горькая радость смешались воедино. Она не должна быть счастливой. Все произошедшее пошло и непристойно. Она глубоко оскорблена. Ее поведение является вызовом семье князя Маре-Розару. Это непростительно.
До нее донеслись приближающиеся голоса. Видимо, все направляются на ужин.
Виола принялась поспешно расстегивать застежку на колье. Пальцы скользили, и непослушный замочек вовсе не торопился открываться. Девушка уже пришла в отчаяние, когда наконец ожерелье свободно соскользнуло с ее шеи на грудь. Бросившись к столу, она торопливо уложила драгоценность в бархатную коробку и постаралась восстановить дыхание.
Гости уже направлялись в гостиную, где был накрыт стол. Взгляд Виолы столкнулся с устремленными на нее глазами Бертье. Ей показалось, или он и в самом деле переменился в лице? Казалось, что он просто-напросто окаменел.
Элина с улыбкой послала Виоле воздушный поцелуй и приняла руку герцога. У Мишеля не оставалось выбора, и он протянул руку Виоле. Герцог Шовиньи громко заметил:
— Да мы с вами счастливчики, Мишель! Нам выпало счастье сопровождать к столу самых очаровательных дам.
Девушка заметила, как ярко вспыхнула шея у белоснежного воротничка Бертье. Но он ничего не ответил и повел свою спутницу вслед за Элиной и герцогом.
Они шли в полном молчании, и девушка почти не касалась руки Мишеля. Она старательно делала вид, что думает лишь о том, чтобы, спускаясь по ступенькам, не наступить на подол платья. Но волнение ее подвело, и, оступившись, она потеряла равновесие. Ее рука в поисках опоры ухватилась за локоть Бертье, и он мгновенно поддержал ее, замедлив свой размеренный шаг. Лицо Виолы вспыхнуло. Прикосновение его руки отдалось воспоминанием о том, что несколько минут назад эти пальцы ласкали ее…
Девушка вошла в обеденный зал, охваченная странным чувством. Этот безупречный мужчина, облаченный в элегантный вечерний костюм, красавец с четкими чертами лица и холодным профилем, человек, полный тайной силы, слишком нежно держал ее руку. И это заставляло ее сердце колотиться, точно сумасшедшее.
За столом высокопоставленные гости посматривали в сторону компаньонки княжны Элины слегка высокомерно, но Виола прекрасно понимала, что не вправе рассчитывать на что-либо иное. Она помнила свое место, и если бы княгиня не потребовала ее присутствия за столом, то девушка с удовольствием поужинала бы в своей комнате.
Но сейчас все ее мысли были заняты другим. Мсье Бертье, влюбленный в княжну Элину, сидел сейчас возле ее левой руки. Девушка не могла есть и с трудом удерживала в сознании нить беседы.
— Мишо! — княжна прервала мрачное молчание Бертье. — Мы решили, что малыш Лео будет увлечен ботаникой. Он уже пытался съесть две мамины орхидеи. Если ты решил оплачивать его содержание, как уверяет мадемуазель Виола, то сам должен будешь подготовить его для поступления в университет. Что ты об этом думаешь?
— Я поддержу все начинания, которые мадемуазель Фламель сочтет нужными для ребенка, — а сам даже не взглянул на Виолу.
— Я очень подозреваю, что мадемуазель Виола не очень разбирается в таких вопросах, — покачала головой Элина.
Виола заставила себя улыбнуться.
— Вы правы. У меня нет никакого опыта обращения с детьми.
— Так отдайте его мне. Лео так мил, что я готова его затискать! Вы знаете, он уже пытается вставать. Для шести месяцев он прекрасно развит. Я так рада, что не позволили его отдать в сиротский приют, — княжна неожиданно стала серьезной. Такой Виола ее еще не видела. — Милый Мишель, ты должен обещать, что никогда не отошлешь его туда.
Она умоляюще взглянула на Бертье, словно ребенок принадлежал именно ему.
— Никогда, — он произнес это так весомо, что ему нельзя было не поверить. Затем, пристально взглянув на княжну, Мишель негромко поинтересовался: — Так ты хочешь, чтобы я его официально усыновил?
— Ты? — возглас удивления княжны слился с шепотом всех остальных, присутствующих за ужином. Казалось, что все были шокированы его предложением.
Виола тоже была поражена его словами. Хотя именно она могла догадаться, что его решение вызвано желанием угодить Элине.
— Но… вам не придется жениться, чтобы усыновить ребенка? — как-то странно нахмурилась княжна.
— Возможно.
Княгиня очень внимательно посмотрела на дочь, затем обратила взволнованный взор на мужа.
Разговор о ребенке прекратился, и потекла неспешная обыденная беседа, в которой Виола почти не принимала участия. Мысли ее были заняты только мсье Бертье и его странным поведением.
Он по-прежнему хотел жениться на княжне. И с этим ничего не поделаешь. Мужской нрав лишь на мгновение возобладал над его любовью к Элине. Теперь он, разумеется, смущен и старается любым способом загладить свою вину, о которой знает только Виола.
Девушке показалось, что она слышит слова мадемуазель Аделаиды по этому поводу. Наставница так старательно учила свою воспитанницу, как себя достойно вести, так часто говорила о всевозможных глупостях, которые совершают неразумные молодые девицы… И вот все ее предостережения улетучились, стоило лишь этому красавцу снизойти до такой простушки, как она. Девушке подумалось, что она недопустимо влюблена в Бертье. Но мадемуазель Аделаида учила, что любовь — опасный враг для неопытного рассудка, и ее надо пить маленькими глоточками, как во время приготовления вишневого ликера… Ох уж, этот ликер!
Приближалось Рождество. В доме стоял терпкий аромат зеленых хвойных гирлянд, заманчиво пахло ванилью, корицей и копченостями. Виола и Элина часто бродили, обнявшись, по всему дому. Они о чем-то весело смеялись, но каждый раз смолкали, стоило лишь ему встретить их. В свою очередь Мишель, считая, что именно Виола виновна в его смятении, старательно избегал с ней встреч, но стоило лишь девушке возникнуть перед ним, как его злое недовольство уступало место теплоте, нежности и желанию.
В общении с Элиной так же начались сплошные проблемы. Однажды он случайно поймал взгляд, который девушка бросила из-под опущенных ресниц на герцога. Шовиньи стоял с книгой у окна и, казалось, не заметил этого. Почувствовав, что на нее смотрят, княжна оглянулась и, увидев Мишеля, смущенно улыбнулась. Щеки ее заметно порозовели. Он похолодел. Он не знал, что делать, и принялся с деланным интересом рассматривать китайскую вазу. Элина передернула плечиками и направилась к двери. Герцог тут же оставил книгу и поспешил за ней.
Мишель уже давно понял, что у Шовиньи серьезные намерения, а также то, что не в состоянии соперничать с герцогом. Этот юноша сумел легко и быстро найти общий язык с княжной. Они все время весело перешептывались о каких-то своих делах, обсуждали охоту, вспоминали снегирей, для которых сделали кормушку среди ветвей старой рябины. Похоже, что даже в вопросе воспитания маленького Лео герцог знал намного больше, чем сама Элина. Было совершенно очевидно, что Шовиньи полностью отстранил его от княжны. Впрочем, нет. Конечно же, их отношения с Элиной остались такими же теплыми, как и прежде. В первые дни после приезда он рассказал ей о своем новом доме, и она выслушала его с воодушевлением, надавала массу дельных советов. Но все это по-прежнему находилось в рамках привычной дружбы. Он не мог заставить себя признаться, что любит ее, не мог с нежностью прикоснуться к ней, опасаясь, что это огорчит ее.
Сознание того, что гость опередит его, делало Бертье злым и неуверенным в себе. Он старательно боролся с этими чувствами, понимая, что они — плохие советчики в деле любви. Грустно было сознавать так же и то, что вместе с Элиной от него отдаляется и весь мир Маре-Розару. Даже княгиня, казалось, отдаляется от него. Он чувствовал ее странное молчаливое внимание к нему. И это приводило его неуверенность на грань тревоги. Ему пора было действовать. Все вокруг слишком быстро менялось.
