Маргарет. Тут же были приглашены доверенные адвокаты, сделаны необходимые звонки, задействованы старые связи.
В ходе судебного разбирательства Марк признал себя виновным в нарушении закона о борьбе с наемничеством и «непреднамеренной»[334] помощи заговорщикам для организации государственного переворота в Экваториальной Гвинее. В англосаксонском праве подобное «непреднамеренное» участие трактуется как dolus eventualis, или «преступное безразличие». Другими словами, Тэтчер предполагал, что приобретенный на его деньги самолет может быть использован в криминальных целях, но тем не менее отказался предпринять какие-либо действия, препятствующие совершению преступления.
В результате активной помощи своей матери Марк отделался штрафом в размере 3 миллионов рандов[335] и тюремным заключением на четыре года с отсрочкой исполнения на пять лет. Ему был возвращен паспорт, после чего он тут же покинул пределы ЮАР.
Глава 5. Ломая стереотипы
Thatcher – milk snatcher
Если в освобождении Марка Тэтчера вряд ли кто-то сомневался, то история успеха его матери уже давно не дает покоя историкам и исследователям ее жизни. Как из простого парламентария, не имеющего ни нужных связей, ни крупной поддержки со стороны финансовых кругов, Маргарет удалось сначала возглавить консервативную партию, а уже затем стать первой женщиной премьер-министром в истории Соединенного Королевства?
К 1959 году, когда Тэтчер была избрана членом парламента, Великобритания вступила в один из сложнейший периодов своей истории. На капитанском мостике, гордо вскинув голову, стоял премьер-министр Гарольд Макмиллан, всем своим видом и викторианскими манерами олицетворявший начало периода декаданса. Он был одним из последних уцелевших солдат «старой гвардии» и больше походил на покосившийся дилижанс, случайно попавший на выставку современных достижений технической мысли. Во время своего первого публичного выступления Гарольд со столь характерной для аристократов манерой растягивать слова произнес:
– Британия была, есть и будет великой державой, при том, конечно, условии, что мы сплотим наши ряды и как следует возьмемся за дело.
Члены палаты общин покатывались со смеху. После Суэцкого кризиса 1956 года подобный оптимизм премьера был по меньшей мере необоснованным, а то и вообще нелепым.
Где-то в глубине души Супер Мак, как называли Гарольда журналисты, отлично это понимал. В беседе с лидером лейбористов Хью Далтоном он признался:
– Мне кажется, Европе крышка.
И увидев удивленный взгляд своего оппонента, добавил:
– Будь я помоложе, я наверняка бы эмигрировал в США.[337]
Если абстрагироваться от глобальных перемен и остановиться на более приземленных вещах, как, например, быт рядового члена парламента, то здесь также все было далеко от идеала и современных представлений о власти как о наборе привилегий. У Маргарет не было не только отдельного кабинета, но и нормально оборудованного рабочего места. Ютиться приходилось на краешке стола, который она делила со своим секретарем[338] и еще одним членом парламента. Если же нужно было позвонить, то приходилось идти к специальным будкам с телефонными аппаратами. Туда же приходилось бежать, если кто-то звонил тебе. Для личных вещей отводилась небольшая комнатушка – одна на всех женщин-парламентариев.
Маргарет такие условия нисколько не смущали, скорее даже наоборот – она как раз оказалась в той среде, о которой мечтала столько лет. Позже Тэтчер признается, что нашла жизнь заднескамеечника «возбуждающей и захватывающей».[339] Едва переступив порог Вестминстера, Мэгги тут же дала понять, что с ней нужно считаться. Увидев небольшой шкаф для одежды, она заполнила его своими вешалками, а внизу поставила восемь пар обуви. Парламентарии со стажем были ошеломлены такой наглостью, но Мэгги не обращала на них никакого внимания. Она не для того убеждала жителей Финчли голосовать за нее, чтобы еще считаться с чьим-то мнением.
– Тэтчер никогда не робела перед своими старшими и более опытными коллегами, – замечает сэр Клайв Босс, тесно работавший с Мэгги в начале ее политической карьеры.[340]
Каких бы политических взглядов ни придерживалась Маргарет, как бы она себя сама ни оценивала, для большинства депутатов она была в первую очередь женщина. И в этом заключалась ее главная сила – и главная слабость.
Несмотря на весь оптимизм статьи «Проснитесь женщины!», в 1959 году представительницы прекрасной половины человечества все еще не играли большой роли в политической жизни Соединенного Королевства. И если в правительстве Черчилля (1951–1955 годы) была хотя бы одна женщина – Флоренс Хорсбру, то у Макмиллана – ни одной. Прекрасный пол являлся для Гарольда
Маргарет пришлось сломать сложившиеся стереотипы, хотя в тот момент это и казалось совершенно невозможным. В 1959 году Тэтчер была всего лишь одной из 25 женщин [341], вошедших в новый состав парламента, и явно не пользовалась авторитетом среди своих коллег-мужчин.
– Она не входила в наш круг, – вспоминает Джим Прайор, так же, как и Маргарет, впервые попавший в палату общин в 1959 году.[342]
Были и те, кто воспринимал ее лишь как объект для шуток. Например, когда во время своего выступления Мэгги сказала: «У меня есть по-настоящему свежие данные (I have got a really red-hot ? gure)», совершенно не подумав, что выражение «red-hot» также означает «сексуальный», а «?gure» – «внешность, фигура», зал разразился гомерическим хохотом, вогнав Маргарет в краску. [343]
В целом же Тэтчер не собиралась тушеваться. Она хорошо запомнила фразу своего кумира Уинстона Черчилля:
– Одним из самых обязательных условий каждого публичного человека должен быть какой-то отличительный знак![344]
Ее «отличительным знаком» стало то, что она женщина, и Маргарет сделала все, чтобы заставить это работать на себя. К тому же Маргарет была не просто женщиной, она была замужней женщиной и матерью двоих детей. В умелых руках это были великолепные PR-инструменты. Так, не успела палата общин нового созыва начать свою работу, как лондонская газета «Evening News» напечатала статью под заголовком «Мама Марка теперь член парламента» с большой фотографией самой Тэтчер, изображающей «обычную домохозяйку». Вскоре Маргарет пригласили выступить на Би-би-си и принять участие в программе «Еще вопросы?», что свидетельствовало о весьма необычной популярности для рядового депутата, совсем недавно избранного в парламент.
Так началась многолетняя борьба за собственный имидж, где такие понятия, как пол и женщина, заиграют новыми оттенками.
Представ на публике как любящая мать, умело сочетающая парламентские чтения с семейным бытом, Маргарет создала правильный образ перед своими коллегами, избирателями и конечно же прессой. В 1960 году все та же «Evening News» назвала ее «самой обсуждаемой женщиной-парламентарием», посвятив ей несколько развернутых статей, а журналистка «Finchley Press» во всеуслышание воскликнула:
– Благодаря Маргарет мы теперь гордимся своим полом. Она вдохновила нас и на своем примере показала, чего можно достичь. Она настоящая леди![345]
И хотя сама возможность, будучи женщиной, занять какую-нибудь из крупных министерских должностей казалось нереальной, энергия, напористость, экспрессия и несомненный ум миссис Тэтчер вряд ли кого-то оставляли равнодушным. Стены Вестминстера давно не видели столь амбициозного и яркого политика, готового пойти ва-банк, ломая и переписывая устоявшиеся каноны и правила.
