которая давно канула в Лету, и воспринимает ее близко к сердцу. — Ну, а ты бы на его месте что делать стала?

— Да ничего! Подписала бы указ о законности многоженства для королей. И дело с концом! И все были бы живы.

— Так ты считаешь гарем более правильной структурой, чем традиционный брак? — Полушутливый вопрос Глеба неожиданно заставил призадуматься его же самого. Ему вдруг показалось, что от Светкиного ответа сейчас будет зависеть то, как он выкрутится в итоге из истории, в которую попал. Если она скажет «да», можно будет рассказать ей про Лилю — и дело с концом. А там сама пусть решает.

— Без крайней необходимости — нет! Но если уж ты крутой мужик, король или шах, или кто там еще, и можешь себе позволить содержать и любить сразу многих женщин — флаг тебе в руки. Все лучше, чем убивать их почем зря.

«Вот и ответила, — печально думал Глеб, — кажется, я пока не шах и не король, значит, гарема мне по статусу не положено. Что ж, будем выкручиваться, как простые смертные. А жаль! Неплохо было бы оказаться в одной постели с Лилей и со Светой». Глеб грустно усмехнулся собственным мыслям и потащился вслед за толпой, которая бодро перемещалась в Королевскую церковь Святого Петра.

По территории Тауэра они бродили еще часа два — не меньше. Света ушла в себя и больше ни о чем не заговаривала. Особенно надолго прилипала она к витринам, на которых были разложены орудия пыток, и застревала в крохотных каменных нишах, отведенных когда-то под темницы. В итоге она опять отправилась на Tower Green и долго там стояла, словно воспроизводила перед мысленным взором события давно минувших дней.

— Пойдем. — Глеб уже начал замерзать. Как всегда, в Лондоне похолодало резко и неожиданно. — Мы с тобой еще вон туда не заходили. Там тоже была темница, в которой узники только и могли, что писать на стенах и умирать. Идешь?

— Иду, конечно. — Света окончательно погрузилась в свои мысли, и пока Глеб не очень-то понимал, как ее оттуда извлекать.

Пока они поднимались по узенькой винтовой лестнице на второй этаж каменной тюрьмы, на улице потемнело, и начался настоящий ливень. Shower — иначе и не назовешь, как ни ищи подходящее слово в других языках. Выходить на улицу было немыслимо — с зонтом или без, тут же промокнешь до нитки, и толпа сгрудилась у входа. Только вот очередной тауэрский стражник, судя по всему, ничем не отличался в части жестокости от своих давних предшественников. И вежливо, но настойчиво выталкивал людей на улицу, уверяя, что темница закрывается. Шестнадцать тридцать как-никак.

Глеб и Света одновременно вздохнули и вышли под дождь. Потоки воды текли под ноги, с неба лило как из ведра. Вокруг, как блохи, скакали припозднившиеся посетители. Они изо всех сил старались прыгнуть туда, где меньше воды, чтобы не промочить ноги в открытых ботинках и босоножках.

— Ну что, куда пойдем? — Глеб последние два часа чувствовал себя неуютно. Такая Света — молчаливая, грустная, мрачная — была ему не очень-то по душе, и он не знал, как себя вести. Хотя эта глупая и даже смешная печаль о давно ушедших придавала ее лицу необъяснимое очарование. — Ты же, наверное, с голоду умираешь?

— Нет.

— Что — нет?

— Не умираю.

— Светик, — Глеб прижал ее к себе и осторожно поцеловал мокрые от дождя щеки, — ну, хватит дуться на весь белый свет. Генрих VIII был скотина. Все это давно официально признали. Сейчас таких мужчин не существует — можешь мне поверить. Мы научились быть мудрыми, гибкими и понятливыми. Ясно?

— Ясно. — Света, наконец, улыбнулась, глядя Глебу прямо в глаза. Ей и самой стало вдруг смешно за свои детские обиды. — Ты тоже — мудрый, гибкий и понятливый?

— Ну да, — Глеб с облегчением вздохнул.

— Тогда идем ужинать. Я напьюсь и все тебе расскажу — все-все, до последнего слова. Идет?

— Конечно, идет. — На Глеба внезапно накатили неприятные мысли — ему-то ведь тоже надо кое в чем покаяться. А он никак не мог найти в себе душевных и моральных сил. — Куда поедем?

— Давай в Сохо! Там так интересно по вечерам! — сообщила Света заговорщическим тоном. — К тому же сегодня суббота — там явно полным-полно народу.

Глеб похолодел. Он подумал, что Лиля под вечер, скорее всего, тоже будет там. Сегодня самый активный день для клиентов и проституток, а она как раз пишет статью о Сохо для своей французской газетенки. В общем-то, по официальной версии для мужа и для редактора, именно за этим она в Лондон и приехала. Вероятность столкнуться нос к носу, конечно, невелика, но чем черт не шутит. Сохо — не бог весть какой большой район: три улочки вдоль, две — поперек.

— Свет, может, что-нибудь поспокойней поищем? Что-то не хочется мне шума и суеты. Посидели бы в приличном ресторане. Поговорили.

— Так, все! Делай что хочешь, а это не обсуждается. — Света заметно повеселела. — Как ты не понимаешь, у меня серьезные проблемы. И мне страшно. Я должна совсем-совсем забыться и решить, что все — суета, а главное в жизни — остаться самой собой. Понятно?

— Не очень. Но верю тебе на слово. — Глеб недовольно покачал головой, но сопротивляться не стал. В конце концов, будь что будет. И они, держась за руки, как школьники, спустились в подземку.

Сохо Света любила. Ей нравилось приближаться к нему постепенно — сначала проходя по солидным центральным улицам Лондона, потом погружаясь в Китайский квартал, разукрашенный всеми возможными цветами радуги, и, наконец, оказаться среди развязности и распутства самого сердца Соединенного Королевства. Особенно интересно было наблюдать за тем, как менялись люди по мере приближения к Сохо. В отдалении от района все выглядели чопорными и безразличными, в Китайском квартале народ уже начинал украдкой разглядывать друг друга, пытаясь определить, кто с какой целью забрел в эту часть Лондона, а уж в самом Сохо никто не скрывал откровенных вызывающих взглядов. И не имело значения — со спутником ты или без — мужчины рассматривали тебя с жадным энтузиазмом. Светка и сама любила поглазеть вокруг и обсудить с Глебом выставленных на узеньких улочках проституток. Эта — ничего, а у этой ноги очень толстые, ну, а эту — только если лицо закрыть подушкой, — и все в таком духе. Благо никто их разговоров не понимал. А то мог бы и скандал какой-нибудь произойти. Света, как всегда, с удовольствием погружалась в особую атмосферу Сохо — иллюзию вседозволенности и свободы. Она глазела по сторонам, переводя взгляд с одной занимательной сценки на другую, пока ее внимание не привлекли четыре развеселые леди лет пятидесяти. Дамы выходили из ярко освещенного магазина под всемирно известным условным названием «sex shop», нагруженные бесчисленными пластиковыми пакетами с покупками. И явно были в прекрасном расположении духа — без умолку смеялись и щебетали. Одеты они были очень даже прилично и походили на достойных основательниц добродетельных семей. Светка даже застыла на месте от удивления — так впечатлило ее это действо. Она завидовала четырем леди белой завистью — ей-то казалось, что ближе к пятидесяти секс становится абсолютно никому не интересен. Не говоря уж о таинственных штуках и приспособлениях, на которых специализируются магазины «sex shop». А тут на тебе — абсолютное доказательство противоположного. Светке вдруг страшно захотелось узнать, что это за «штучки» такие продают в сверкающих красными электрическими лампами лавках. Она всегда ужасно стеснялась подобных заведений и так ни разу ни в один и не заглянула. Даже покупка презервативов в аптеке была для нее делом немыслимым. А тут — взрослые, солидные дамы закупаются в этом магазине, как в супермаркете. И никакой стеснительности! Светка решила, что во что бы то ни стало преодолеет свой неразумный страх перед неизвестным и все-таки зайдет как-нибудь в такую вот лавочку. В следующий раз.

Пока она стояла, застыв, перед дверями магазина, Глеб медленно прохаживался туда-сюда за ее спиной. Он нервно всматривался в лица снующих мимо женщин. Бросал взгляды на проституток,