ушел. Всю нашу агентуру в Маньчжурии, сволочь, сдал. Имя себе сделал – грязью поливал в газетах товарищей Сталина и Ежова. Такой кадр японцы упустить не могли, сделали его советником во втором отделе штаба Квантунской армии…
– Ну, гад, ну, гад! – Возмущению Павла не было предела. – Сколько же он людей загубил?
– Много, – коротко ответил Дервиш. – В Маньчжурии пришлось заново создавать резидентуры.
– Нашей тоже досталось, Сергей рассказывал…
– Поэтому, сам понимаешь, такой не должен жить…
Из личного дела Г. Люшкова
Люшков, Генрих Самойлович (1900, Одесса – 19. 08. 1945,Дайрен). Родился в семье портного, по национальности еврей. В 1908–1915 гг. учился в казенном начальном училище, окончил шесть классов; в 1916 г. посещал вечерние общеобразовательные курсы; после революции был слушателем Центральных политических курсов; в 1920 г. прослушал курс в Гуманитарно-общественном институте. В 1916–1917 гг. работал подручным конторщика в Конторе автомобильных принадлежностей Суханова, уволен. В революционное движение вовлечен старшим братом; в 1917–1918 гг. член полусотни одесского Союза социалистической молодежи; в 1917–1918 гг. рядовой Красной гвардии; в период оккупации Одессы сначала австро-германскими, затем англо-французскими и наконец деникинскими войсками находился на подпольной работе; в феврале 1919 г. был арестован, совершил побег и через Николаев перебрался в Екатеринослав.
Служба в РККА: в феврале – марте 1919 г. рядовой, политработник Николаевского советского полка; в марте – июне 1919 г. политкурсант, командир и политработник Отдельной стрелковой бригады 57-й стрелковой дивизии; в июле – августе 1919 г. находился в распоряжении Киевского губвоенкомата, сражался под Жмеринкой; в августе 1919 г. помощник военного организатора Киевского горкома КП (б) Украины; в августе – сентябре 1919 г. в распоряжении политотдела 14-й армии; в сентябре ноябре 1919 г. политрук Ударной отдельной бригады; в ноябре – декабре 1919 г. секретарь политотдела Ударной отдельной; с декабря 1919 г. по июнь 1920 г. начальник политотдела 2-й бригады 57-й стрелковой дивизии.
Работа в органах ВЧК – ОГПУ – НКВД: с июня по сентябрь 1920 г. уполномоченный Особого отдела 57-й стрелковой дивизии; с сентября по октябрь 1920 г. уполномоченный по военным делам Тираспольской уездной ЧК; с 29 октября по 18 ноября 1920 г. временно исполняющий должность заместителя заведующего политотделом Тираспольской уездной ЧК; с 18 ноября 1920 г. по 22 апреля 1921 г. заведующий информацией регистрационной части Одесской губернской ЧК; с 23 апреля по 23 мая 1921 г. временно исполняющий должность заместителя заведующего Вознесенским секретным подотделом ЧК; с 23 мая по 11 июня 1921 г. помощник заведующего орготделом Организационно-административной части (ОАЧ) Одесской губернской ЧК;с 11 июня по 15 июля 1921 г. временно исполняющий должность начальника организационного отделения Административно-организационного отдела Одесской губернской ЧК; с 15 июля по 1 ноября 1921 г. помощник начальника организационного подотдела, начальник инспекционной части Одесской губернской ЧК; с 1 ноября 1921 г. по 22 марта 1922 г. начальник Административно-организационного отдела Одесской губернской ЧК; с 22 марта по 6 июня 1922 г. старший инспектор по ОАЧ Одесского губернского отделения ГПУ; с 6 июня по 25 ноября 1922 г. начальник СОЧ, заместитель начальника Первомайского уездного политотдела; с 25 ноября 1922 г. по 11 января 1923 г. уполномоченный 4-й группы Каменец-Подольского уездного пограничного отделения ГПУ; с 11 января по 16 июня 1923 г. начальник СОЧ Каменец-Подольского уездного пограничного отделения ГПУ; с 16 июня по 11 ноября 1923 г. временно исполняющий должность начальника Каменец-Подольского окружного отделения ГПУ; с 11 по 25 ноября 1923 г. уполномоченный Каменец-Подольского окружного отделения ГПУ; с 25 ноября 1925 г. по 10 апреля 1924 г. помощник начальника Каменец-Подольского пограничного отряда ОГПУ; с 10 апреля по 12 сентября 1924 г. начальник Волочиского пограничного отряда ОГПУ; с 20 ноября 1924 г. по 1 августа 1925 г. начальник Проскуровского окружного отделения ГПУ; с 1 августа по 7 октября 1925 г. начальник Проскуровского окружного отделения ГПУ; с 7 октября 1925 г. по 3 мая 1930 г. начальник ИНФО Учетно-осведомительного управления (УОУ) ГПУУССР; с 3 мая 1930 г. по 23 апреля 1931 г. начальник секретного отделения Секретно-оперативного управления (СОУ) ГПУ УССР; с 23 апреля по 17 августа 1931 г. начальник Секретно-политического отдела (СПО) ГПУ УССР; с 17 августа 1931 г. по 5 июля1933 г. помощник начальника СПО ОГПУ СССР, начальник 2-го отделения СПО ОГПУ СССР; с 5 июля 1933 г. по 10 июля 1934 г. заместитель начальника СПО ОГПУ СССР; с 10 июля 1934 г. по 29 августа 1936 г. заместитель начальника СПО ГУГБ НКВД СССР; с 29 августа 1936 г. по 31 июля 1937 г. начальник УНКВД Азово-Черноморского края; с 31 июля 1937 г. по 13 июня 1938 г. начальник УНКВД Дальневосточного края.
Присвоение воинских званий: 29 ноября 1935 г. комиссар ГБ 3-го ранга.
Награды: знак «Почетный работник ВЧК – ГПУ (5)» № 466; знак «Почетный работник ВЧК – ГПУ (15)»; орден Ленина (3 июля 1937 г.).
– Найдем, где бы мерзавец ни прятался! – кивнул Павел и поинтересовался: – Ну а все-таки, как ему такая мысль в голову пришла – товарища Сталина убить?
– В августе тридцать восьмого, если помнишь, всыпали мы японцам на озере Хасан. Те утерлись, но решили нанести подлый удар в спину. Операция называлась «Охота на медведя». Водолечебница в Мацесте как нельзя лучше подходила, Люшков ведь там каждый закуток знал. Не знаю, под нажимом или нет, но план лично он предложил: ночью со стороны моря проникнуть в сточные трубы, по ним пробраться в подвал, а дальше через специальный люк – прямо в ванную комнату.
– Хитер… – присвистнул Павел.
– Не то слово, – согласился Дервиш. – Предусмотрел все до мелочей! И то, что постоянной охраны там не было – она выставлялась перед приездом товарища Сталина, и то, что в процедурной вместе с вождем находился только врач, даже Власик сидел под дверью. Просто идеальные условия! Японцы план утвердили. Непосредственную подготовку вел военный разведчик Хакиро Угаки. Для тренировки боевиков построили точную копию водолечебницы. Представляешь, сколько денег вбухали…
– Представляю, – кивнул Павел. – Про это я и сам могу рассказать. Разрабатывал это дело Есаул. Взяли его туда инструктором, как – история умалчивает, пришлось постараться, чтобы втереться японцам в доверие. Режим там был жесткий, за забор никого не выпускали, но Есаул умудрился передать записочку. Мы сначала и не поняли, о чем речь идет. Но потом, когда пришло донесение от другого нашего агента, догадались – Кавказ!
– Да, – подтвердил Дервиш. – Видел я ваше донесение, когда знакомился с делом, помогло оно нам, спасибо. Потому тебе все и выкладываю, что ты и так в курсе. Слушай, давай еще по рюмашке, чтобы этого «хоросё, хоросё» не напрягать.
Павел разлил водку, они выпили, нехотя поклевали закуску – есть уже не хотелось, и Дервиш продолжил:
– В сентябре боевиков перебросили в Турцию. Там, в Трабзоне, они ждали сигнала о том, когда товарищ Сталин выедет из Москвы в Сочи. Сигнал-то пришел, но от наших людей. Встретили мы их под Батумом, зажали в ущелье. Никто не ушел, но Люшков везучим оказался.
– Теперь я скажу, – перебил его Павел. – Вернулся он сюда, и мы еле живые остались. Трясли всех: и виновных, и невиновных. Попробуй поработай в таких условиях! До сих пор голову ломаю, наши агенты установили, что в Союз будет заброшена группа с целью проведения ряда диверсионных актов. Так какого хрена надо было брать ее прямо на границе? После такого последнему дураку в японской контрразведке стало понятно, где искать врага. О чем только в Москве думали?!
На щеках Дервиша проступил румянец.
– Значит, по-другому было нельзя! – отрезал он.
– Но почему? – удивился Павел. – Мы тут из кожи вон лезли, а нас даже не предупредили, что
