сыро, и завтра они столкнутся лицом к лицу с войсками Наполеона... О, миссис Йорк, куда вы собираетесь уходить, – воскликнула она, очень удивленная тем, что Ровена резко поднялась из кресла, в котором слушала маркиза.

Но Ровена ничего не ответила. Подобрав юбки, она выбежала из комнаты, и мгновение спустя испуганная леди Гамильтон и ее гость услышали звук хлопнувшей двери.

– Вы должны извинить ее, – сказала леди Гамильтон, наклоняясь к нему со слабой улыбкой. – Понимаете, только что вышла замуж...

– Ах, да, – сказал маркиз, – и ее муж там?

– В действующей кавалерии. Адъютант лорда Аксбриджа.

– Я слышал, что Аксбридж прошлой ночью потерял ногу. Теперь все ляжет на плечи Йорка. Жаль. У нее есть все основания беспокоиться о нем.

Перед рассветам, в три часа ночи герцог Веллингтон сидел за столом в своей палатке и писал письма. Основной лагерь британцев располагался сзади высокого холма, почти в четверти мили от открытого пологого холма к югу от Ватерлоо, куда французы скоро начнут подтягивать свои силы. Час назад герцог закончил размещение на карте своих позиций: пехоты под командованием Кука, Гилля, Нэка и Элтена, которые должны были развернуть линию фронта, расположив ее так, чтобы можно было отразить атаку противника. Между частями пехоты он предполагал расположить кавалерию под командованием Понсби, Дорнберга, Ванделера и Вивиана.

– Все они способные люди, – думал герцог, – но они приуныли и устали после такой бурной ночи.

Дождь перестал час назад, и герцог надеялся, что его люди примут это за добрый знак – все его победы на континенте происходили после бури. Сам он не слишком надеялся на успех необученной: армии с ее пушками, увязающими в грязи. На он не мог описать свои переживания в письмах. Сейчас он писал герцогу де Бери в Гент, прося доставить Людовика XVIII в Антверпен, если это будет необходимо. У правительства Антверпена он просил, чтобы помогли королю и всем англичанам, покинувшим Брюссель. В британское посольство в Брюсселе он обращался с просьбой быть готовыми к незамедлительной отправке англичан. Ему было трудно писать такие письма, но герцог не строил иллюзий относительно того, что предстояло ему сегодня. По крайней мере он мог найти утешение в том, что услышал от генерала Блюхера, который сообщил ему два часа назад, что прусская армия не была отброшена к Льежу, как все опасались. Вместо этого они ночью прошли маршем к Уанру, где Блюхер неожиданно получил подкрепление, но уже имел план обратиться к: маршалу Груше в тот самый момент, когда Наполеон и маршал Ней бросили свои дивизии в центр Ватерлоо.

Но Блюхеру было обещано через день прислать корпус или два и, возможно, опытного генерала Белова на помощь Веллингтону.

Когда Веллингтон закончил письма и поставил на них свое имя, он, надев мундир приказал оседлать Копенгагена.

Минуту спустя он уже ехал на лошади сквозь темноту, чтобы лично осмотреть расположение частей. Между тем на Ля-Бель-Алъяне, напротив английского лагеря, чрезмерно уверенный император спал в. это время глубоким сном. Его презрение к английскому командованию и их войскам было хорошо известно: то же он испытывал к Блюхеру и прусской армии. Наполеон не беспокоился о приближающейся битве и не сомневался в ее исходе. Только вчера он с усмешкой сообщил маршалам Нею и Солю, что задача разбить англичан потребует от него не больше усилий, чем съесть завтрак. И поэтому он отдал специальные распоряжения, чтобы его не будили раньше восьми часов, когда принесут завтрак.

Ровена Йорк проснулась незадолго до шести, зевнула и попыталась стряхнуть с себя неприятные ощущения, навеянные ночным кошмаром. Она сидела на кровати, в голове была звенящая пустота, а сердце отсчитывало глухие удары. В это время в парадную дверь кто-то постучал. Отбросив одеяло, она быстро оделась и, дойдя до лестничной площадки, увидела внизу в холле служанку леди Гамильтон. Она о чем-то вполголоса говорила с человеком, открывшим ей двери, затем Эви закрыла за собой дверь и направилась к выходу, держа в руке письмо.

Подняв голову, она заметила на лестничной площадке Ровену.

– Хорошо, что я вас увидела, мадам. У меня для вас письмо.

Ровена сбежала вниз. Схватив конверт, она сорвала сургучную печать и быстро развернула листок. Она сразу же узнала почерк, несмотря на то, что он был неразборчивым.

– Любовь моя, приготовься покинуть Брюссель, как только получишь эту записку. Если Наполеон захватит город, покидай его без промедления. Не подведи меня. Квин.

– Плохие новости, мадам? – спросила Эви.

– Плохие, – отвечала Ровена.

В это утро небо над Брюсселем заволокли тяжелые тучи и в начале одиннадцатого снова задождило. Из булочной возвратилась Мари, ей удалось раздобыть дрожжей. Она была возбуждена и взахлеб рассказывала о толпах людей на улицах, в магазинах, кафе. Был воскресный день, шел дождь, и, несмотря на ясно слышимый грохот артиллерийской пальбы, горожане вели себя как обычно. А один мужчина, сообщила Мари, который был с ней очень любезен, рассказал ей важную новость.

– Он говорил, что в районе Бурсе взяли в плен французского генерала, – шептала она Ровене. – И когда ему стали задавать вопросы, этот генерал хвастливо заявил, что Наполеон и его армия уже сегодня вечером войдут в Брюссель и расположатся здесь на отдых. Генерал ничуть не сомневается, что армия императора нанесет англичанам сокрушительное поражение.

– Смехотворное утверждение, – презрительно заметила Эви. – Эта галльская свинья лжет почем зря!

Мари пропустила мимо ушей эту тираду. В ее взгляде, обращенном на Ровену, читалось беспокойство.

– Генерал заявил, что императору известно все о линии обороны англичан. Первый свой удар Наполеон намерен обрушить с правого фланга на Веллингтона, так как этот участок слабо укреплен. А именно он является центральным в схеме оборонительных укреплений Веллингтона.

Ее голос дрожал от волнения.

– Я не понимаю, почему этому участку придается такое важное значение. Вы не знаете, мадам?