пространство парадного зала.

Квина там не было.

– Можно пригласить вас танцевать, мисс де Бернар? – спросил чей-то голос, и, обернувшись, она с радостью приняла приглашение. Квин не пришел. Все ее тревоги оказались напрасными. Теперь она может развлекаться и забыть те слова, которые она так тщательно готовила всю неделю. Ее фиолетовые глаза загорелись, остановившись на лице партнера, она решила весело провести сегодняшнюю ночь.

К полуночи танцевальное пространство зала занимала молодежь, а уставшее старшее поколение собиралось в маленькие группы, смеясь и тихо разговаривая друг с другом. Атмосфера праздничного веселья слегка улеглась, хотя шампанское и подогретое вино лились рекой. Оркестр играл, не переставая, вальсы Вебера, кадрили, быстрые шотландские танцы и, конечно, популярные французские мелодии в честь присутствующих на балу парижан. Во время одной из танцевальных фигур, проносясь мимо Этьена Маликле, Ровена наконец увидела Квина.

Он стоял перед одной из дверей, ведущих в салоны и приемные западной части посольства, поглощенный беседой с дамой, которую Ровена никогда раньше не видела. Она была заметно старше Ровены и, бесспорно, красавица: ее волосы цвета светлого меда сверкали от бриллиантовых украшений. Ее бальное платье мерцающего лазурного шелка с низким декольте открывало пышный бюст, и, казалось, она наслаждалась производимым ею впечатлением. Одетый во все черное, Тарквин выглядел удивительно стройным рядом с ней. Сшитый портным вечерний костюм выгодно обрисовывал широкие плечи и грудь, его красивое лицо выглядело похудевшим и суровым. Женщина сказала что-то, показавшееся ему забавным, так как Ровена услышала его смех, и ее более всего задело за живое выражение удовольствия на его лице. Танцы только что закончились, и Ровена увидела, как Квин уводит женщину, фамильярно обнимая ее за талию. Они шли через зал по направлению к ряду стульев, занятых герцогом Веллингтоном и его гостями, и только когда они достигли их, Ровена заметила, как тяжело шел Квин. С того места, где она стояла, казалось, что он очень плохо владеет левой ногой, и острый болезненный спазм сдавил ее легкие. Конечно, в этом была ее вина! Она могла сильно повредить его рану, когда ударила его той ночью в Шартро.

Сухие рыдания подкатили к ее горлу, и, не говоря ни слова испуганному окружению, Ровена, схватив шаль, бросилась бежать из бального зала. К ее огорчению весь выход был заполнен отъезжающими гостями. С трудом пробираясь сквозь толпу, она проскользнула по лестнице на второй этаж и попала в большой салон, который, к счастью, был пуст. Канделябры бросали свет на изящную позолоту фризов и инкрустированную мебель, и воздух был напоен запахами огромных букетов, стоявших в массивных вазах на элегантных подставках.

Ровена бросилась на софу, закрыв лицо руками, и ее тонкие плечи сотрясали рыдания.

Она сначала не обратила внимания на то, что дверь сзади нее отворилась и в комнату вошел кто-то еще. И только подойдя к зеркалу, чтобы скрыть следы слез, она заметила Квина, стоявшего напротив двери и наблюдавшего за ней. Равнодушие и сдержанность, которыми она собиралась встретить его, исчезли, и осталась только бледная взволнованная красавица, которая настолько очаровала всех этой ночью, что генерал Фрай вынужден был признаться своему другу, герцогу Веллингтону, что она была прекраснее всех созданий, каких он когда-либо видел.

В эту минуту Ровена выглядела почти как семилетний ребенок, шмыгающий носом, икающий и вытирающий слезы тыльной стороной ладони. Ее великолепные огненно-рыжие волосы в беспорядке рассыпались по плечам и ее темно-фиолетовые глаза опухли от плача. Стараясь выглядеть спокойной, она придала своему взгляду вызывающий вид, который получился тем не менее безнадежно юным и неуверенным.

– Я увидел вас внизу на ступеньках, – сказал наконец Квин. – Когда вы приехали в Париж?

– Я... я вернулась с моей семьей неделю назад. Дядя Анри и Мадлон приезжали в Шартро на праздники.

– Я знаю. Как чувствует себя мой брат?

– Поправляется, хотя и слишком медленно, на взгляд Жюсси.

Ровена погрузилась в молчание, осторожно наблюдая за Квином. Он не выглядел очень сердитым, но выражение его лица было замкнутым, а губы плотно сжаты, чего она не любила. Она подождала, не скажет ли он еще что-нибудь. Но Тарквин тоже молчал, и тишина начинала тяготить ее.

– Итак, – произнесла наконец Ровена, смеясь немного нервозно, – вы уезжаете завтра утром в Вену?

– Для вас это имеет значение? – мягко спросил он.

Ровена не ответила. Он подошел ближе и заглянул в ее глаза.

– Имеет? – повторил он.

Ровена опустила голову. У нее не было другого выбора, как сказать ему правду.

– Да, – прошептала она.

– Боже милостивый, – сказал он, – значит ли это, что вы еще влюблены в меня?

Теперь Ровена не ответила. Она не хотела стыдиться перед ним за прошлое. Но, когда он коснулся пальцем ее подбородка, она не смогла спрятать от него свою любовь, которая светилась в ее глазах, выдавая ее, поражая его. Углы его рта приподнялнсь в ответ:

– Ровена...

Звук ее имени прозвучал в его губах как ласка. Ее рука терзала складки платья.

– Почему это так важно – люблю я или нет? – противилась она. – Я видела, как вы флиртовали с этой... с этой фигурой внизу на лестнице!

Глаза Квина забегали от изумления.

– Эта «фигура» – леди Присцилла Бурже, племянница герцога Веллингтона. Она жена британского правителя в Тускани, и вполне счастлива, могу добавить. Я знаю их обоих несколько лет.

– А-а, – глупо вырвалось у Ровены, сразу возненавидевшей себя за этот глупый и ревнивый возглас. Она взглянула на него, нахмурившись, и когда ее вызывающий взгляд встретился со взглядом Тарквина, он засмеялся, запрокинув голову Без предупреждения он взял ее на руки.