Нет ничего старины несносней у дряхлого Евкта:
Из сагунтийской милей глины посудина мне.
Только затянет болтун серебра своего родословье
Вздорное — киснуть вино от пустословья начнет.
Чтоб получить ее, Феб лирою стены возвел.
Этой братиной Рет свирепый с лапифами дрался;
Вмятину видишь на ней? Это сражения след.
Этот двудонный слывет за кубок Нестора-старца;
В этой вот чаре велел растворять пощедрей и покрепче
Отпрыск Эака друзьям чистого влагу вина.
Эту Дидона дала красавица чашу, пригубив,
Битию выпить, когда задан фригийцу был пир».
В кубках Приама ему Астианакта дадут.
Вот так ведение дел! Вот поток красноречия, Цинна:
За десять, Цинна, часов произнести девять слов!
Но попросил ты себе громогласно четыре клепсидры
Только что. Долго же ты, Цинна, способен молчать!
Пусть и начало даешь ты, Янус, годам мимолетным
И возрождаешь века долгие ликом своим;
Первому молятся пусть все тебе, фимиам воскуряя,
Консулы в пурпуре пусть, власти пускай тебя чтут, —
В месяц твой, Янус: узреть бога прибытие к нам.
Долга три четверти, Квинт, гнойноглазый тебе собирался
Гил уплатить; окривев, он половину дает.
Деньги скорее бери; мимолетна ведь выгода эта:
Если ослепнет твой Гил, он не отдаст ничего.
Плащей на десять тысяч куплено Бассом
Окраски тирской, лучшей. Хороша сделка!
«Что ж, по дешевке?» Нет, не платит он вовсе.
Весть о прибытье твоем в твой город дошла уж до Рейна;
Слышит и он ведь, как твой громко ликует народ:
И средь сарматских племен, и на Истре, и в области гетов
Всех устрашил самый крик радости новой у нас.
Что и забыли совсем о состязанье коней.
Рим никого из вождей до тебя не любил так, о Цезарь.
Да и не мог бы сильней, хоть желал бы, любить.
Спросите вы, почему мне не надо богатой супруги?
Да не хочу я совсем замуж идти за жену.
Надобно, Приск, чтоб жена была в подчиненье у мужа,
Иначе равенства, верь, между супругами нет.
Слыл дурачком он. Вот я и купил его за двадцать тысяч.
Деньги мои мне верни, Гаргилиан: он умен.
Чтоб киликийский твой сад не увял и зимы не боялся,
Чтобы трескучий мороз нежных ветвей не побил,
Зимнему Ноту стекло препятствует, внутрь пропуская
Чистые солнца лучи и ослепительный свет.
Где оставаться и сам не захотел бы Борей.
Так-то, жестокий, ты жить заставляешь старинного друга?
Мне б у деревьев твоих гостем уютнее быть.
В дни, когда список побед в Паннонии снова умножен
И алтари все возврат славят Юпитера к нам,
Ладан приносит народ, и сенат, и признательный всадник,
В третий раз раздают трибам латинским дары:
И не уступит твой лавр мирный былым торжествам,
Ибо в священной любви своего ты народа уверен.
Знанье своих людей — высшая доблесть вождя.
