африканская юбка развевалась, словно на ветру. В доме витал запах благовоний.

— Подождите здесь.

Через несколько минут, которые показались ей целой вечностью, вошел Фортье. Он был одет в черные бриджи для верховой езды и белую полотняную рубашку. Так же примерно одевался и Алекс, когда работал. Однако у Алекса была широкая мускулистая грудь, тогда как у Фортье грудь была узкая, но сильная. Отличалось и его лицо с острыми высокими скулами. Когда к руке Ники протянулись длинные смуглые пальцы, она инстинктивно попятилась.

— Пойдемте, — сказал Валькур, как бы не замечая ее смятения. — Я уже завтракал, но вы, вероятно, голодны.

Он говорил таким тоном, словно в том, что она оказалась в его доме, не было ничего необычного. Она гостья, вот и все.

— Зачем вы привезли меня сюда?

— Я привез вас домой.

Она хотела было сказать, что ее дом — Бель-Шен, но вовремя спохватилась. Прекрасная плантация, которую она полюбила, уже никогда не будет ее домом.

— Я принадлежу месье дю Вильеру. Надеюсь, вы не забыли, что он уплатил за меня деньги?

— Нет, не забыл. Я позабочусь, чтобы ему возвратили его деньги.

— И вы думаете, он не станет возражать? — с сомнением спросила она.

— Это не имеет значения. Вы должны были принадлежать мне с самого начала. Александр не имел никакого права соваться в это дело.

Ники не ответила. Положение не позволяло ей спорить.

Фортье отвел ее в столовую, где стояли блюда с жареной говядиной, овсяной кашей и свежевыпеченным хлебом.

При виде еды у Ники неожиданно для нее самой пробудился аппетит.

— Когда вы покончите с едой, я покажу вам ваш новый дом. — Он вышел, но она была уверена, что он где-нибудь недалеко.

Да это и не имело особого значения. Она посмотрела на высокого мускулистого негра, который стоял в дверях. Куда бы она ни пошла, кто-нибудь будет наблюдать за ней. Кто-нибудь из рабов Валькура, из страха покорно исполняющий все его распоряжения Глаза Ники наполнились слезами. Ее корабль уже отплыл, ее одежда и деньги пропали, никто не знает, где она. А что до замыслов Валькура Фортье, то она предпочитала даже о них не задумываться. Господи Боже, почему ее преследует злой рок!

Ники отрывисто вздохнула и расправила поникшие было плечи. Она должна бороться! Не сдаваться до тех пор, покуда остается хоть какая-то надежда. Но сейчас она будет делать то, что говорит ей Фортье. Другого выхода у нее попросту нет.

Зная, что ей понадобятся силы, Ники как следует подкрепилась. И тут как раз вернулся Валькур.

— Пойдем? — спросил он, но это был отнюдь не вопрос.

Играя роль гостеприимного хозяина, Валькур показал ей Фелисиану. Десять тысяч акров — примерно такой же величины, как и Бель-Шен. Они ехали по грязным дорогам в небольшом черном фаэтоне, запряженном лоснящейся вороной лошадью. Валькуру при всей его жестокости нельзя было отказать в обаянии и красоте Он явно гордился своими достижениями. Глядя на него, трудно было поверить, что он так жестоко обошелся с Лизетт.

— Моя семья потратила сорок лет, чтобы превратить Фелисиану в преуспевающую плантацию, какой она является сегодня. — Валькур показал на тростниковые поля, тянувшиеся да самого горизонта. Одни работники прорубали широкие просеки своими кривыми мачете, тогда как другие нагружали отрубленные стебли на повозки и отвозили сахарный тростник на завод.

— Вы, очевидно, трудились очень упорно. Ваш отец мог бы гордиться вами.

Темные глаза Валькура так и впились в ее лицо.

— Что вы знаете о моем отце?

— Совсем немного. Я знаю, что он возлагал на вас большие надежды. Будь он жив, я уверена, что он был бы вами доволен.

В его глазах мелькнул и тут же исчез проблеск какого-то чувства.

— Он всегда бывал недоволен.

Они довольно долго осматривали завод, а затем вернулись в дом. Он был также возведен в испанском стиле. Крыша — красная, черепичная. Два этажа, и по всей длине второго этажа — балконы. Выкрашен дом был в легкий кремовый цвет.

— Крыло, где ваша комната, я выстроил несколько лет назад.

— Когда женились? — спросила Ники, и взгляд Фортье сразу посуровел.

— Да, — сказал он. — Вы спали в комнате, которую я приготовил для Фелисианы. Кроме нее, никто там не спал.

Ники смутилась.

— А почему я?

— А почему нет? — холодно ответил он, прекращая этот разговор.

Когда они вернулись в дом, Валькур отвел ее в ту комнату, где она проснулась. Перед самой дверью Ники остановилась в нерешительности.

— Ужин в семь, — сказал Фортье, как бы не замечая ее замешательства. — Одежда для вас приготовлена. — Он улыбнулся. Но не той приятной, чарующей улыбкой, которая могла ввести в заблуждение, а холодной, суровой улыбкой, не оставлявшей никаких сомнений относительно его подлинных намерений. — А пока отдыхайте, — сказал он. — На вечер у меня задумана интересная программа, она потребует вашего… участия.

Ники вздрогнула от ужаса.

— Увидимся за ужином. — Валькур открыл дверь, подождал, пока она войдет внутрь, а затем тихо затворил ее.

— Надеюсь, ужин вам понравился? — спросил Фортье, изогнув гладкие черные брови. Ники сидела рядом с ним под тяжелым бра из дерева и чугуна. Потолок над их головами поддерживали толстые, украшенные резьбой балки.

— Да, — с, притворным спокойствием ответила она, — ужин был прекрасный.

— Но не такой прекрасный, как вы. — Его глаза устремились на ее грудь, выступающую из-под низкого выреза.

Платье из сине-зеленого шелка, отделанное затейливыми черными бельгийскими кружевами, очень ей шло. Перед тем как надеть его, она внимательно все осмотрела и заметила, что подол юбок подрублен, а лиф слегка выпущен. Она поняла, что эта одежда предназначалась для Фелисианы, и тревога, которую она