простили окончательно, что я головолосый вернулся с заработков. Но и тут Бог оказался милостив. В ночь на седьмое января Вифлеемская звезда загорелась над Сосновкой. Слышим, под дугой колоколец брякнул. Батяня вышел, а навстречу дядя Лексей. Они обнялись.

– Живой, Гриша-то? – спросил дядя Лексей.

– Не просто живой! Он в водовозные сани запрягает волчару и по деревне малых катает.

Дядя Лексей полубезумно посмотрел на меня:

– Колдуном стал, что ли?

– Станешь, – отвечал я, – если у тебя, божеский человек, с голоду пухнуть начал, да ярочек за чертенят принял, да конюшка со страху перед тобой увел, да на волках прибыл в родные места…

Тятя и дядя Лексей приняли по чарочке. Дядя Лексей говорит, обращаясь к батяне: —

– Я привез, друже, обещанные пшеницу и овес, даже куль сои.

А ярочек, прости, не могу доставить, Гришуня побил их…

Они снова обнялись и запели песню, теперь таких не поют.

А, а… А вот куплет, иль два:

«Як» – это дядя Лексей спел, по хохляцки, а батяня исплнил по-русски «как дожить до победы». И дале:

– А дале забыл, – вздохнул дед Гришуня. Гости и Гришуня вышли на морозец. Позднее время, полуночное. Звезды в небе тлеют. И тишина как в благословенные времена. Радио не брешет, распутное телевидение молчит. Не горят фонари по Сосновке. Но лампады в душах сосновцев возжег в ту ночь дед Гришуня. С лампадой жить вернее, а, ребята?

Январь 2002

Белогорск

– В раннем детстве иголки у Ежика были мягкие. А если мягкие, никто не считает тебя ежом, и это немножко обидно.

Но Ежик пошел в Лесную школу, окончил второй класс. И учительница, теплая и светлая Зайчиха, сказала: «А ты становишься колючим, Ежик. Но и колючий, ты все равно очень хороший. Да и все вы у меня хорошие зверята.»

Зайчиха с улыбкой оглядела 2-й класс. Каждому из 2-го захотелось лизнуть Зайчиху. Даже волчонку по прозвищу Сердитый понадобилось усилие, чтобы не уронить слезу умиления, но Сердитый понимал, что у волчат не принято быть слезливыми.

Та Лесная школа слыла удивительной. Хотя бы потому удивительной, что ни в Африке, ни в Австралии, впрочем, и во всем мире, никто не догадался открыть школы для зверюшек. Однако край, в котором родился и подрастал Ежик, был в густых лесах и озерах и не случайно назывался Хвойным.

Лесную школу открыли торжественно, играл духовой оркестр. В нем партию на трамбоне вел Заяц- беляк, а трубачом был кабан. В барабан же бил – смешно и подумать – Коршун, он это делал так: в когтях держал валун, приподнимался на сильных крыльях на метр, а затем складывал крылья и падал на барабан: бум!

Поначалу власти Хвойного края не могли отыскать учителей для Лесной школы. Один старый Изюбр предложил обратиться за помощью к людям. Но главный в Хвойном краю Медведь гневно сказал:

– О, друг мой Изюбр! Неужели ты хочешь, чтобы наши зверята скучали так же, как скучают дети в человечьих школах? Неужели ты хочешь, чтобы эти усталые учительши мучили наших дорогих и живых зверят? Неужели ты хочешь, чтобы они принесли в Лесные школы свои дурацкие учебники, где уже не осталось хвойных писателей, а все какие-то Фигли-Мигли? Какие-то Ерофеи.

И тогда Зайчихи Хвойного края ответили главному Медведю:

– Давайте мы попробуем. Мы никогда никого не обижали в лесу. Да и кого мы, кроткие зайчихи, можем обидеть? Даже стрекозы садятся нам на уши, мы и стрекоз не обижаем.

И у нас есть книжки, в которых «Аленький цветочек», «Каштанка», «Детство Темы» занимают первые места…

Зайчихи стали учительствовать в Лесных школах. Разве это не сказочно?

Ежик быстро перезнакомился с одноклассниками и понял, что можно приятельствовать со всеми, даже с толстым и важным Енотом. Но раньше всех Ежик подружился с Капелькой. Так звали лисичку, у нее был золотой хвостик и ясные, влажные глаза – казалось, Капелька все время хочет уронить из глаз росинку.

Ежика посадили с Капелькой за одну парту, до конца четвертого класса они просидели вместе.

Зайчиха ловко и незаметно научила зверят читать и писать, а со счетом начались всякие несуразицы. Капелька раз-два и пересчитала все по отдельности березы, ели и сосны на большом плакате. Получилось десять берез, пять елей и шесть сосен. Всего двадцать одно дерево. А у Ежика, сколько он не считал, получалось лишь десять деревьев. Капелька хотела посмеяться над Ежиком, но поняла, почему Ежик берет в расчет лишь березы – березовые листья можно накалывать на ежовые иголки, вот в чем дело.

Зато уроки чтения раздражали Капельку. «Будущей Лисице вовсе не к чему читать эти противные книга. Там нас, лисиц, изображают хитрыми и вероломными. Пусть такие книги изучает Лис, если он когда-нибудь станет моим мужем», – втихомолку думала Капелька.

Обратная дорога из Лесной школы почти совпадала у Ежика и Капельки.

Каждый раз они брели, разглядывая мир, и высокое небо казалось им океаном, по океану плавали льдины – белые облака.

На дальней развилке, где тропы убегали – одна в дубовую рощу, а вторая в сосновый бор, Ежик и Капелька расставались. Ежик подавал лисичке лапку, Капелька приседала и раскланивалась, при этом ее золотой хвост сладостно овевал Ежика.

Пока друзья шли домой, они успевали кое-что рассказать друг другу. Ежик с любопытством узнал, что лисицы этого околотка, где живут родители Капельки, никогда не таскают куриц и уток из соседнего большого села Луговое. Лисицы считают унизительным прокрадываться тайком в курятник и, схвативши сонную курицу, уносить ее на берег Бутунды. А Ежик поведал Капельке о том, как они, ежи, обустроились в огромной дубовой роще. По осени ежи сносят в подземелья кучи орешек, складывают в боковые норы, готовясь впрок к суровой зиме. И там, в норах, уютно и сухо.

Капельке хотелось посмотреть таинственное жилище Ежика, но Ежик, насупив нос, говорил: «Боюсь, родители будут против. Лисицы иногда охотятся на ежей.»

Когда Ежик и Капелька завершали четвертый класс, они, как и всегда, вместе возвращались домой. Ежик, сильно выросший, притормозил Капельку за ушко и сказал:

– Ой, как жаль, что я не Лис, – и Капелька поняла долгий вздох Ежика и тоже вздохнула.

А дома, прилегши в ногах могучей сосны, прикрыла глаза. Малейшее дуновение ветра не колебало кроны деревьев. Капелька задремала. В дреме ее грезился Ежик. Она слышала чистое его дыхание. И казалось Капельке – во сне, во сне! – что Ежик стал рыжим и сильным Лисом. Боже мой, оказывается и во сне можно быть счастливой.

Неожиданное прикосновение пробудило лисицу, она очнулась и увидела, как над ней вьется ястреб. «Опять ты вяжешься ко мне! – воскликнула Капелька. – Улетай подальше, не то я позову отца и маму»…

Утром Капелька пришла в школу и ее поразили грустные глаза Ежика. «Что-то случилось?» – прошептала она. Ежик опустил голову и промолчал. Еле-еле они высидели уроки. При этом Капелька помогла Ежику решить задачу на контрольной по математике, а Ежик исправил Капелькины ошибки в годовом диктанте по языку. Вы спросите, какой язык изучали звери в Лесной школе. Русский. Ибо Хвойный край был русским берегом, там во всех школах, ребячьих и звериных, старались научить русскому языку юных учеников. Когда знаешь родной язык, то это всех роднит и делает как бы одной, большой семьей.