— А Глухарь кем командует?

— Быками. Одни стреляют, другие копают, третьи деньги делят. А мы с тобой мусор убираем.

— Хорошо бы в казино попасть.

— Угу! И еще кучу зеленых выиграть. В казино избранные трудятся.

Впрочем, каждый дворник метит в министры. Мне и здесь живется нормально. Я без амбиций. Деньги платят, а чего еще надо? Если попадешь в передрягу, то тебя откупят. Чужим не сдадут, но и свои похоронить могут, если много вопросов задавать будешь.

Машина остановилась у въезда в автобусный парк. Сторож поднял шлагбаум и кивнул водителю.

— А здесь мы что забыли? — спросил Чиж.

— Наш катафалк.

Их ждал старый потрепанный «уазик» с надписью вдоль борта «Ветеринарная помощь на дому». Рядом с водителем имелось второе сиденье, остальное пространство пустовало. В салоне машины пахло хвоей и гнилью.

— И этот шарабан еще бегает? — удивился Чижов, усаживаясь в машину.

— Не машина, а реликвия. Сам утверждать не берусь, но старожилы говорят, что катафалку больше десяти лет и его ни разу не останавливали. Заговоренный!

Нянька сплюнул через левое плечо и включил двигатель. Машина проехала через Марьину рощу в Останкино и к девяти вечера подкатила к подъезду в полутемном дворе, где их поджидал какой-то ханыга в телогрейке и сбитых набок сапогах. Бросив окурок, он подошел к дверце водителя и оголил наполовину пустой рот.

— В бригаде замена. Новичок?

— Хватит болтать, Метла. Сколько?

— Всего один. Хило работают. Упаковал как надо. Целлофанчик постелил и на два мешочка разделил. Интеллигентно и без грязи.

— Тащи. Твоя работа.

Нянька и не думал выходить из машины. Ханыга открыл задние дверцы и ушел в подъезд. Теперь Чиж увидел застеленный еловыми ветками пол салона.

Через минуту на лапник упал первый мешок с чем-то мягким и тяжелым, следом упал второй. Дверцы захлопнулись.

Ханыга что-то хотел сказать, но Нянька тронул машину с места.

— А этого Метлой кличут? — спросил Чиж.

— Слышал ведь. Аккуратный, гад. Ему бы в мясники идти, да не берут. Коровьи туши от его вида шарахаются.

Нянька сунул папиросу в зубы и замолк. Машина, набирая скорость, шла в сторону Ярославского шоссе на выезд из Москвы.

Белый хорошо знал город и легко ориентировался в любом районе. За восемь лет Москва не очень изменилась, вот только все русские названия сменились на иностранные. Магазины назывались шопами или супермаркетами, а по сути оставались тем же самым. Реклама на столбах, афиши и ни малейшей заинтересованности в усталых глазах прохожих.

Старый, привычный плюшевый десант с мешками за плечами переоделся в кожу и волок за собой тележки с клетчатыми сумками. Невиданное количество нищих с вытянутыми руками и бескрайнее море автомобилей с неизвестными именами.

Но Белому все нравилось. Он шел по указанному адресу, словно вырвался на прогулку после долгого постельного режима. Белый нашел нужный дом, будто приходил сюда ежедневно. У подъезда его остановили двое мужичков с широкими плечами и поинтересовались:

— В гости идешь, дружок?

— Угадали. Но не к вам. Конверт к Князю от хозяина несу.

Пришлось показать послание. Курьера передали на попечение следующему охраннику, который поднял его на лифте к нужной квартире. Здесь у подоконника скучала парочка головорезов. Белого обыскали и только после всех формальностей позволили позвонить в дверь.

В квартиру Белого впустил человек рангом выше своих собратьев, такое заключение сделал курьер, заметив след интеллекта, оставленный на его лице по странной случайности. В швейцаре чувствовалась военная выправка, как в породистом адъютанте из министерских кабинетов.

Все двери комнат в богатой квартире оставались открытыми. Белому указали на помещение, где стеной стоял сигаретный дым.

За столом сидел видный мужчина с красивым лицом, но мелкими чертами, будто видишь его с обратной стороны бинокля. В гостевом кресле устроился тип с бульдожьей рожей и мрачным взглядом исподлобья. Белому показалось, что мужик с собачьей мордой ходит с камнем за пазухой и удара от него можно ждать, как только станешь к нему спиной.

Хозяин встал из-за стола и оказался ростом ниже среднего. Обман зрения. «Лучше бы оставался на месте», — подумал курьер.

— У вас конверт? — спросил хозяин. Белый протянул депешу и получил взамен талон, похожий на железнодорожный билет.

— Это подтверждение, — добавил хозяин, видя удивленный взгляд новичка. — Отдайте хозяину.

Белый кивнул и сунул бумажку в карман.

— Вот еще одна заявка, — сказал красивый бодрячок, передавая конверт бульдогомордому. — Уже вторая за сегодняшний день.

— Руководство не терпит простоев, — ответил мужик, не отрывая взгляда от курьера, будто намеревался его укусить.

Белый повернулся к двери, но не смог сделать ни одного шага. Она вошла с подносом в руках, с невозможными апельсиновыми волосами, с изумрудным взглядом, белой кожей и легкими, как у бабочки, движениями. Белый хотел зажмуриться. Такое явление в таком месте. Он не мог оторвать от девушки взгляда, а она даже не посмотрела в его сторону.

Кто-то постучал его по плечу.

— Тебе пора, паренек.

За спиной появилась бульдожья рожа. Только на секунду душа Белого поднялась к облакам и тут же опустилась. Такой вспышки он еще не видели не знал, как назвать странное явление. Мелькнула и исчезла. Он взял себя в руки и направился к выходу.

Он шел к метро и ничего не замечал вокруг себя. Странный призрак все еще стоял перед глазами, и ему в голову не приходило, что он видел живого человека. Но если такие женщины существуют на свете, то вряд ли они способны быть хорошими женами, рожать детей, любить других. Они как дорогое украшение, именная сабля с бриллиантами. Что-то очень ценное и престижное, которое требует ухода и созерцания, но не использования. На нее часами можно смотреть и не отрывать глаз.

Белый улыбнулся. Как несправедлива природа. Почему уродов больше, чем красоты? Ну… Богу богово, а кесарю кесарево!

«Уазик» с надписью «Ветеринарная помощь на дому» подкатил к воротам кладбища, и Нянька дважды нажал на клаксон.

— Вот наша база. Тебе повезло, парень, сегодня одна ездка, а бывает, что за ночь не успеваем.

— Я думал, мы на городскую свалку едем, а тут все по правилам. Сервис.

— А как же. Нам еще ящик выдадут. После нас убирать нечего. Даже следов не остается. Машина — это пропуск, как удостоверение. Приедешь на другой — не пустят, а нас никто не запоминает. Что там ночью видно. Главное — заявка.

— А если нежданчик?

— Бывает. Это называется «казус в бочке». Но у них всегда есть пара ямок в запасе.

Ворота медленно открылись. Нянька включил скорость и, въехав на территорию, свернул налево. Машина шла вдоль забора, освещая фарами белые памятники и черные кресты.

На пути стояла избушка с освещенными окнами.

— Здесь нас круглые сутки ждут.

Нянька сказал правду Из сторожки вышли двое парней, один приблизился к машине.