Валентинъ Алекс?ичъ улыбался, — все ясн?е ему припоминалась въ эту минуту мужественная фигура капитана, безъ шапки, жмурящагося отъ солнца передъ этимъ 'преданнымъ слугою' въ синихъ очкахъ…

— Оказывается, что и мн? при сей оказіи досталось? сказалъ онъ. — За что же?

Невозмутимость барина глубоко огорчила Софрона Артемьича:

— Какъ вамъ будетъ угодно, Валентинъ Алекс?ичъ, заговорилъ онъ съ новымъ раздраженіемъ, — а только, когда я ему на безпардонныя его, можно сказать, слова говорю, по своей должности, что я не по своей вол?, а барское приказаніе исполняю, чтобы онъ тотчасъ-же въ Сотниково шелъ насчетъ козъ, такъ онъ даже дозволилъ себ? такое неглижа, что 'я молъ на твоего барина пле…вать хочу', договорилъ, уже словно давясь отъ мерзости этихъ словъ, управляющій.

— Да, это неглижа, д?йствительно, очень откровенное! проговорилъ на этотъ разъ Коверзневъ такимъ серьезнымъ тономъ, что чуткій Софронъ Артемьичъ поймался на него — и просіялъ душою.

— У меня свид?тели есть, Валентинъ Алекс?ичъ: какъ со мною былъ Спиридонъ Иванычъ и Асинклитъ, сторожъ, такъ завсегда можно его къ мировому представить, посп?шно проговорилъ онъ.

Но, весьма нежданно для него, Валентинъ Алекс?ичъ на предложеніе это отв?чалъ ему сл?дующимъ вопросомъ:

— Не изв?стно-ли вамъ, по какому случаю вздумалось такъ, вдругъ, вашему капитану напиться, и одинъ онъ при этомъ пилъ, или съ к?мъ-нибудь?…

Изъ сообщеннаго зат?мъ Софрономъ Артемьичемъ оказалось, что онъ тогда же, получивъ приказъ барина 'насчетъ козъ', передалъ его капитану, и тотъ съ м?ста тронулся было итти въ Брусаново. Но управляющій пригласилъ его зайти съ нимъ предварительно въ контору 'забрать' Дениса — и письмо, полученное наканун? въ Трубчевск?, на почт?, на его, капитана, имя. Такъ они тутъ вдвоемъ и пришли въ усадьбу. Денисъ былъ на сел?, гд? онъ новую избу себ? ставитъ. Софронъ Артемьичъ послалъ за нимъ, а капитанъ получилъ письмо свое и съ нимъ сейчасъ и ушелъ. Посланный въ Денису вернулся часа черезъ три, съ изв?стіемъ, что старику пришибло бревномъ кол?но и что онъ двинуться не можетъ. Тогда Софронъ Артемьичъ послалъ конторщика верхомъ въ Дерюгино найти капитана и сказать ему, чтобы онъ Дениса не ждалъ. Конторщикъ про?зжалъ мимо его сторожки, услыхалъ, что кто-то 'рычитъ', — сл?зъ и вошелъ; глядитъ:- сидитъ на земл? капитанъ, пустой предъ нимъ штофъ, а самъ онъ, 'об?ими руками за голову взявшись, ревмя реветъ.' Конторщикъ даже испугался и поскавалъ назадъ донести управляющему, — посл? чего тотъ и отправился туда самъ и 'долженъ былъ выслушать т? слова, опосля которыхъ онъ, не желая дать замарать свою честь, какъ угодно Валентину Алекс?ичу, а будетъ требовать, для вприм?ра прочимъ, чтобы того мерзавца судья непрем?нно засадилъ…'

Коверзневъ все время слушалъ, обернувшись лицомъ въ окну и глядя на облака, на синіе просв?ты неба, сіявшаго сквозь ихъ капризно-м?нявшіяся очертанія…

— Вотъ что, сказалъ онъ, когда тотъ кончилъ, — позовите вы его во мн?!

— Кого это-съ? озадаченно спросилъ управляющій.

— Капитана.

— Помилуйте, Валентинъ Алекс?ичъ, да онъ по сю пору не въ своемъ вид?,- какъ это учитель у васъ французъ, когда вы маленькіе были, мусье Ляфишъ, говорилъ:- кошонъ-кошономъ въ грязи лежитъ-съ и по сей часъ въ своей сторожк?.

— Ну, такъ когда онъ 'въ свой видъ' придетъ.

— Слушаю-съ! по н?которомъ молчаніи выговорилъ Софронъ Артемьичъ, заключивъ изъ выраженія лица барина, что онъ не допуститъ возраженій.

На другой день утромъ, Коверзневъ просматривалъ у себя конторскія книги, когда его итальянецъ, которому предварительно отдано было имъ на это приказаніе, вошелъ съ докладомъ, что 'l'uomo detto' (означенный челов?къ) ждетъ въ передней.

— Просите его сюда.

Дверь отворилась на половину и, въ образовавшееся узкое отверстіе, бочкомъ проскользнуло плотное туловище капитана — и тутъ-же остановилось у этой, посп?шно замкнутой за собою, двери.

Коверзневъ поднялъ глаза. Капитанъ отв?силъ ему почтительный поклонъ.

Онъ гляд?лъ на него спокойно и прямо, — все съ т?мъ-же, очевидно, привычнымъ ему, печальнымъ выраженіемъ лица, которое зам?тилъ Валентинъ Алекс?ичъ при первой встр?ч? съ нимъ. Только лице это теперь какъ бы поопухло, и глаза были мутны. Но онъ, видимо, приложилъ все стараніе привести себя въ должный порядокъ: приглаженные въ вискамъ волосы еще лоснились отъ обливавшей ихъ воды, в?никъ зам?тно тщательно прошелъ по его б?дной, очень б?дной, но акуратно закутанной крестьянской одежд?; огромныя, мускулистыя руки, будто бы два красно-сизыя пятна, скрещавшіяся надъ фуражкою, которую держалъ онъ передъ собою, — были чисто вымыты…

— Садитесь! отв?чая на его поклонъ, сказалъ Коверзневъ. Тотъ, какъ бы безсознательно, качнулся впередъ, — но не двинулся дал?е.

— Садитесь, прошу васъ, повторилъ Валентинъ Алекс?ичъ мягкимъ, но настойчивымъ голосомъ, указывая рукою на стулъ, у противоположной его собственному креслу стороны стариннаго письменнаго стола, съ изящною бронзовою отд?лкой, за которымъ занимался онъ.

Капитанъ такъ неслышно подошелъ къ указываемому м?сту, что Коверзневъ невольно обратилъ на это вниманіе:

— На немъ сапоги есть, и онъ ихъ даже только-что дегтемъ смазалъ, подумалъ онъ, — но подошвы подъ ними сомнительны!… И его охватило вдругъ безконечное чувство жалости къ этому челов?ку, такъ глубоко 'опустившему себя', какъ выражался господинъ Барабашъ.

Онъ неотступно сл?дилъ за нимъ взглядомъ, пока наконецъ капитанъ не р?шился с?сть на кончикъ указаннаго ему стула.

Но, когда онъ с?лъ, съ опущенными глазами и судорожно комкая фуражку въ своихъ огромныхъ ручищахъ, Коверзневу на мигъ самому сд?лалось непріятно:- 'я будто судить его собираюсь', пронеслось у него въ мысли…

Онъ сталъ шумно перелистывать широкіе листы лежавшей передъ нимъ разсчетной тетради.

— У васъ непріятности вышли съ управляющимъ? сказалъ онъ, пересиливъ себя.

— Виноватъ! отв?чено было на это такъ тихо, что онъ переспросилъ.

— Виноватъ-съ! повторилъ капитанъ.

— Не были-ли вы вызваны на… на эту ссору какими-нибудь словами Барабаша, которыя вы почли для себя обидными? какъ бы посп?шилъ Коверзневъ ссудить его доводомъ къ своему оправданію.

Плечи капитана дрогнули. Понятое имъ нам?реніе, а — главное — тонъ, такъ давно не слышанный имъ, добрый_? участливый тонъ этихъ словъ…

— Я и не помню даже, что говорили они мн?, отв?тилъ онъ со странною улыбкою: 'какое ужь мн? оправданіе!' будто говорила эта улыбка.

Въ поникшихъ глазахъ его проб?жала искра, какъ бы отъ нахлынувшаго на него новаго, ?дкаго, нестерпимаго чувства…

— Я несчастный челов?къ, Валентинъ Алекс?ичъ! нежданно проговорилъ онъ, внезапнымъ движеніемъ подымая ихъ на Коверзнева.

У того глаза заморгали, какъ онъ ни привыкъ влад?ть собою.

— Виноватъ, позвольте спросить: какъ васъ зовутъ? промолвилъ онъ, очень упрекая себя въ эту минуту, что не спросилъ этого ран?е, у Барабаша.

— Отставной капитанъ Пересл?гинъ.

— Имя и отчество?

— Иванъ Николаевъ…

— Благодарю васъ!… Вы мн? позволите быть откровеннымъ съ вами, Иванъ Николаичъ?

Капитанъ еще разъ взглянулъ на него:- 'никакая твоя откровенность не будетъ такъ жестока, какъ то, что самъ я говорю', прочелъ Коверзневъ въ этомъ взгляд?.