Оно ведь действует сильнее пентотала натрия?

— Меня это совсем не радует.

— Мне наплевать. Отвечайте на вопрос.

— Оно подавляет высшие корковые функции и снимает комплексы, — пробормотал доктор. — Чисто теоретически, это сильнейшая из всех ныне известных сыворотка правды. Но…

— Мне так и говорили.

— Его применяли только к террористам и убийцам. Мы в Америке, а не в Сьерра-Леоне.

Джонс только улыбнулся, показав пожелтевшие зубы.

— Вы слышали о побочных эффектах?

Джонс молчал.

— В девяноста пяти случаях из ста — полный, необратимый психоз. Это подтверждено лабораторными испытаниями на шимпанзе. Вы так хотите с ней поступить? Поджарить ее мозг, чтобы он съежился до размеров ореха? Чтобы она провела остаток жизни в психиатрической клинике?

Джонс кивнул.

— Если я смогу достичь результата — да.

— Только ради получения какой-то информации? Вы действительно готовы пойти на это?

— Безусловно. Людям, на которых я работаю, очень нужна эта информация.

— Тогда поищите себе в помощники кого-нибудь другого. Я в ваших затеях участвовать не собираюсь.

— Думаете, у вас есть выбор?

— Я вам не подчиняюсь.

Доктор повернулся, но его остановил металлический щелчок. Он обернулся.

Джонс уже поднял пистолет и целился ему в голову. В другой руке он держал телефон.

— Позвоните, док. Вы должны достать для меня эту сыворотку. А потом введете ее нашей малышке, и мы увидим, кто прав.

Доктор Гринберг опустил голову. Сопротивляться он не мог. Его держали крепко.

— Ладно. Я позвоню. Но просто выписать рецепт на это средство нельзя. Потребуется время. Возможно, несколько дней.

— Слишком долго, — сказал Джонс. — Мой работодатель терпением не отличается. — Он посмотрел на часы. — Достанете сыворотку к сегодняшнему вечеру.

— К вечеру?!

— Подведете меня, док, и вам придется смотреть, как я поработаю с ней по-свойски. А потом и вам пущу пулю в глаз. Так что выбирайте сами.

Остаток дня Бен провел в своих роскошных апартаментах, сидя на кровати с книжкой Клейтона Кливера.

Книга складывалась из двух частей. В первой рассказывалось о том, как скромный проповедник из Алабамы стал вдруг глашатаем апостола Иоанна, явившегося к нему несколько лет назад в чудесном видении. Стараясь убедить читателя в правдивости своего рассказа, автор демонстрировал незаурядный писательский талант. Последняя страница представляла собой отрывной купон, используя который читатель мог сделать пожертвование в пользу Фонда Кливера, собиравшего, в частности, средства для реализации политических амбиций автора.

Во второй части Кливер рисовал устрашающую картину исполнения пророчества Судного дня, основываясь по большей части на Книге Откровения, евангелическом тексте Нового Завета, авторитетнейшем источнике для миллионов христиан, в первую очередь американцев, верующих в приход конца света.

Материалом Кливер владел отлично и свои мысли излагал убедительно, напористо, ясно и с полной уверенностью в собственной правоте. В обоснование своих взглядов он приводил множество примеров, поддерживая каждый цитатой из Книги Откровения. Глобальное потепление и разрушение общественного устройства, по его мнению, предвещали приход Антихриста, за которым следовал Армагеддон, последняя битва между Добром и Злом, в коей вернувшийся Христос навсегда сокрушит своих врагов и поведет истинно верующих к вечной славе.

Бен обратил внимание, что Кливер, как и подавляющее большинство евангелических христиан, твердо придерживается того мнения, что все библейские книги «Иоанна» есть плод труда одного человека, апостола Иоанна, возлюбленного ученика и верного последователя Иисуса, свидетеля его казни, первым поверившего в воскрешение Христа. Согласно традиции, нашедшей отражение и в книге Кливера, после вознесения Иисуса Иоанн много странствовал по свету, проповедуя Евангелие. Схваченный римлянами и брошенный ими в кипящее масло, он чудесным образом, ничуть не пострадав, избежал смерти. Смущенные явленным им чудом, римские власти сослали апостола на заброшенный греческий островок Патмос, неподалеку от побережья нынешней Турции. Там Иоанн и написал свой самый необычный, самый мрачный труд, пророческую Книгу Откровения, в которой изложил собственное видение будущего. Глубоко трагическая, наполненная страшными образами, книга эта оставила на общественном сознании отпечаток, след которого не стерся и по прошествии тысячелетий.

Далее Кливер рассказывал о том, как святой Иоанн явился к нему собственной персоной и недвусмысленно подтвердил, что конец света уже близок и что истинно верующим должно сплотиться. Дальше будет хуже.

Бена интересовало другое. Насколько хорошо автор знаком с теологическими исследованиями данного предмета? Многие современные исследователи не соглашались с утверждением, что Евангелие от Иоанна и Откровение написаны одним человеком. По их мнению, следует различать по крайней мере трех Иоаннов: Иоанна Евангелиста, Иоанна Проповедника и Иоанна Патмосского. Именно последний, в чем сходилось большинство, и был автором апокалипсического Откровения. Но был ли он тем Иоанном, что назывался среди двенадцати учеников Христа? Кровавые, жестокие картины Откровения, резко контрастировавшие с куда более мягким, философическим тоном Евангелия от Иоанна, наводили на мысль, что это труды разных людей.

Выдвигались и другие теории. Некоторые, более умеренные исследователи допускали, что святой Иоанн был автором Откровения, но написал его под воздействием галлюциногенов. Иные сторонники жесткой линии доказывали, что Иоанн Патмосский мог быть вообще кем угодно, и, следовательно, Откровение следует исключить из Нового Завета. Так или иначе, удручающий все стороны недостаток доказательств препятствовал окончательному установлению истины.

Между тем, как заметил Бен, читая книгу Кливера, бурные теологические споры в академических кругах не затронули ядро евангелической веры. Проповедник из Джорджии твердо стоял на своем: его прямая связь со святым Иоанном есть единственное необходимое доказательство того, что нынешние поколения доживают последние дни.

И все это имело какое-то отношение к случившемуся с Зои Брэдбери. Ее власть над Клейтоном Кливером основывалась на библейском пророчестве.

«Но как?»

Бен раздумывал об этом несколько часов, но так и не пришел к однозначному выводу. Время подошло к семи — его ждал обед с Августой Вейл и встреча с автором нашумевшей книги.