— К вам вернется память.

— А потом? Что будет потом? Если я вспомню, что дальше?

Он положил книгу на кровать.

— Давайте сосредоточимся на этом, хорошо?

Книга была посвящена разведению собак и снабжена цветными иллюстрациями.

— А это еще зачем?

— Вы сказали, что у вас дома вроде бы была собака. Давайте посмотрим, может быть, найдем что-то знакомое.

— Зачем?

— Одно воспоминание может подтолкнуть другие. Так работает мозг — по бессознательным ассоциациям. Вы вспомнили одну деталь, и она тянет за собой другую. Если найдем вашего пса, то, возможно, вы вспомните, как его зовут. За этим последует какой-то связанный с кличкой случай. Например, день, проведенный на пляже. Вы и не заметите, как начнете прокладывать тропинки в те области, что пока еще полностью заблокированы. Понятно?

— Понятно, — прошептала она.

Медленно и терпеливо он листал страницы.

— Так, посмотрим. Похож на этого?

Доктор указал на картинку с лабрадором.

Зои нахмурилась.

— Нет, не думаю. Мой, кажется, поменьше.

— Хорошо, посмотрим собачек поменьше. Вот. Блейнгемский спаниель. Как по-вашему?

Она покачала головой.

— Нет.

— А вот этот?

— Не думаю.

Он перевернул страницу.

— Стоп, — сказала Зои. — Здесь.

— Этот? Белый терьер?

Зои узнала картинку. Тот самый маленький белый песик из ее путаной, туманной памяти.

— Точно он. Мой.

— Хорошо. — Доктор улыбнулся. — Мы движемся вперед, Зои.

— И я смогу скоро уехать?

— Уже скоро.

— А когда?

— Вот этого я сказать не могу. Все зависит от вашего выздоровления.

— Что я должна вспомнить? — Голос ее сам собой взлетел до крика. — Никакая это не терапия. Меня удерживают здесь насильно. Из-за чего? Что такое важное я знаю?

Ответов у него не было.

— Давайте не будем забегать вперед, ладно?

Сеанс закончился, и доктор вышел из комнаты. Охранник запер дверь на ключ. Доктор закрыл глаза и глубоко вздохнул.

«Ты — врач. Твое дело — помогать людям. То, что ты делаешь здесь, не помощь. Во что же ты вляпался?»

— Вас хочет видеть Джонс, — сообщил охранник.

— Попозже, — отмахнулся доктор.

— Джонс говорит: сейчас.

Доктор снова вздохнул и понуро зашагал по коридору.

Через три минуты он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел. Комната была маленькая, почти квадратная. Пустые белые стены, голый бетонный пол. На столе только телефон и лэптоп. Джонс сидел в кресле со своей обычной мерзкой ухмылкой.

Скрывать ненависть к этому человеку становилось труднее с каждым днем. Доктор с удовольствием стер бы усмешку с отвратительной физиономии, но он знал, что сделает с ним Джонс.

— Вы хотели меня видеть.

— Есть хорошие новости?

Доктор ответил не сразу.

— Определенно не те, которые вам хотелось бы услышать.

— Я и не думал, — фыркнул Джонс. — Похоже, ваша терапия результатов не дает, верно, док?

— Вообще-то дает, но пока еще говорить о чем-то конкретном рано.

— Вы, доктор Гринберг, как мне представляется, не вполне понимаете важность того, что здесь происходит. Мы с вами на счетчике.

— Все не так просто. Ретроградная амнезия за одну ночь не проходит. Можно сколько угодно пальцами щелкать — фокус все равно не получится. Но ее показатели по ТОАГу постепенно улучшаются.

— Это что еще за хрень? — бросил сердито Джонс.

— Тест на ориентацию и амнезию Гальвестона, — пояснил доктор, изо всех сил стараясь не выйти из себя.

— Только не надо дурить мне голову вашими медицинскими штучками. Девчонка врет.

— Вы видели результаты проверки на полиграфе.

— Детектор вещь ненадежная, и вы это знаете не хуже меня.

— Послушайте, — прошипел доктор. — Мы подходим к цели. Мы близки. Потерпите еще несколько дней. Неделю. Может быть, две. Полагаю, память вернется полностью.

Джонс покачал головой.

— И откуда у меня такое чувство, что вы тянете канитель?

— Я ничего не тяну.

— Тянете, док. Вы ей симпатизируете. Выигрываете для нее время. Позвольте кое-что сказать. Платят вам не за симпатии. Платят за результаты, а результатов у вас нет. Я пошел на все возможные уступки. Сделал все, как вы хотели. Мы даже отремонтировали целый этаж, чтобы вы перевели ее в приличную комнату. Вы ведь утверждали, что мягкий подход поможет лечению. Но теперь все. Хватит с меня мягкого подхода.

Доктор опустил глаза и стиснул кулаки.

— И что вы предлагаете?

— Надавить. Возможности есть.

— Что вы понимаете под давлением?

Джонс пожал плечами.

— Все, что угодно. Лишь бы сработало. Мне наплевать.

— Другими словами, вы имеете в виду пытки?

Джонс снова пожал плечами.

— Я уже сказал, главное, чтобы был результат.

Доктор недоверчиво посмотрел на него.

— Вы, должно быть, шутите.

Джонс промолчал. Он лишь посмотрел на доктора — холодно, в упор.

— Надавив, вы добьетесь только одного — загоните воспоминания еще глубже. Регресс будет очень и очень значительный. Кроме того, я применять пытки не стану. Вы меня не для этого нанимали.

— Будете делать то, что я скажу, — оборвал его Джонс. — И для начала — вот это.

Он подтолкнул через стол лист бумаги. На бумаге было одно только слово. Название препарата. Он поднял голову.

— Вы не дадите ей это. Оно не разрешено к применению. Это экспериментальное средство. Нелегальное.

— Я могу дать все, что сочту нужным, — негромко сказал Джонс. — А теперь скажите мне вот что.