– В общем, примерно полгода назад все это началось, ну и встречались мы примерно раз в месяц. Для этого я специально придумывал разные поводы, чтобы меня командировали в Болеславль. Раньше я наведывался сюда реже, признаюсь в этом честно.

– Где вы виделись, чем занимались?

– Ну-у, чаще всего у меня в номере. Иногда гуляли по улицам, ходили в рестораны, по магазинам… Я делал ей небольшие подарки, естественно… Но почему вы спрашиваете? Анастасия совсем юная, чистая душа. Она даже в компьютерные игры не играет. У нее другие интересы.

– А какие у нее интересы? – спросил Крячко.

– Ну-у, я не знаю, – растерялся Грязнов. – По-моему, она учится в этом… не помню… Но разве это важно?

– Теперь все важно, Владимир Леонидович, – сказал Гуров. – Значит, о своей подруге вы ничего практически не знаете. Домой к себе она вас приглашала?

– Н-нет, – смущенно пробормотал Грязнов. – Она говорила, что у нее строгие родители. Когда она оставалась у меня на ночь, она говорила, что идет к подруге… Только в тот роковой день… – он запнулся.

– Что в тот роковой день? – насторожился Гуров.

– Вернее, в ту роковую ночь, – поправился Грязнов. – Я как раз приехал в Болеславль. Уже подъезжая к городу, я позвонил Анастасии по телефону. Она меня встретила. Мы пообедали в ресторане, немного выпили. Потом она преподнесла мне сюрприз – сказала, что ее родители уехали и мы сможем провести ночь у нее. Это была волшебная ночь! Извините… – голос у него упал. – А утром я вернулся в гостиницу и обнаружил, что мой чемоданчик с образцами пропал.

– Обращались в милицию?

– Что вы! – с ужасом произнес Грязнов. – Если об этом узнает мое руководство – я погиб! Такого мне не простят. Компания принадлежит двум братьям Гараниным. Так вот, если старший относится ко мне вполне лояльно, то младший меня терпеть не может и избавится от меня при первой удобной возможности. Да что там! Он найдет возможность обвинить меня в преднамеренном разглашении производственных секретов. Еще и под суд попадешь! Нет, это полный крах! Я сделал единственное, что мог, – позвонил отчиму и объяснил ему ситуацию. Он обругал меня кретином и пообещал что-нибудь придумать. Поскольку вы здесь, надо полагать, он выполнил свое обещание.

– Надо полагать, – сердито повторил Гуров. – Значит, в милицию вы не обращались. Следов никаких мы, естественно, уже не найдем. Был ли кто в ту ночь в вашем номере, вы знать не можете… А ваша знакомая интересовалась, чем вы занимаетесь?

– Да, очень интересовалась, – закивал Грязнов. – И я ей рассказывал. Но, по-моему, она мне не поверила. В ответ она смеялась и опять начинала свои расспросы. Приходилось отшучиваться.

– Хорошо, а за тот период, пока вы здесь, кого-нибудь из пиратов – ну из конкурирующей фирмы – вы видели? Логично было бы предположить, что вас подставили именно конкуренты, не правда ли?

– Я сам об этом думал, но никого из них пока в Болеславле не видел, – признался Грязнов. – Хотя если бы они захотели меня обчистить, то, наверное, не стали бы лезть на глаза, правда?

– Чистая правда, – согласился Гуров и посмотрел Грязнову в глаза. – Ну что я вам скажу, Владимир Леонидович? Дела наши обстоят неважно. Похитителей мы, конечно, найдем, но хватит ли нам для этого недели – большой вопрос.

– Это какой-то олух царя небесного! – с досадой объявил Крячко, когда после разговора с Грязновым они спустились в ресторан позавтракать. – Просто странно, что не все братья Гаранины мечтают избавиться от такого недотепы. И мы с тобой олухи, что согласились втюхаться в эту историю. Даже как-то несолидно, Лева! Я так расстроился, что, пожалуй, закажу себе пива!

Гуров неодобрительно покачал головой.

– С утра пива? Такое мог придумать только настоящий олух. Извини, Стас, но, как старший, я объявляю на эту неделю сухой закон. Мне тоже не нравится эта история, но ничего не поделаешь. Что выросло, то выросло. Согласие я уже дал – и за себя, и за тебя. Хотя, если хочешь, можешь отправляться назад – претензий никто тебе высказывать не станет.

– О! О! О! Просто извержение вулкана! – с иронией сказал Крячко. – А что случилось-то? Просто взрослый дядя предложил заказать пива – какой скандал! Ну вот скажи, если ты такой принципиальный – где были твои принципы, когда ты соглашался на эту авантюру? Ведь, насколько я понимаю, мы занимаемся этим похищением практически неофициально, как частные лица! Ведь так?

Гуров отсутствующим взором посмотрел за окно. Лоб его пересекла хмурая складка.

– Здесь ты прав. В этом конкретном случае я счел возможным нарушить принципы, – ответил он строго. – Исключительно по настойчивой просьбе Петра. Он очень надеется, что мы сумеем помочь его другу. Он сам бы сюда поехал, но на генеральской должности такое просто невозможно.

– Ну при чем тут его друг? – возмутился Крячко. – Друг Петра – заслуженный человек, цельный, ответственный. На службе отечеству потерял ногу, однако не скис, переломил судьбу и даже воспитал чужого отпрыска… Правда, неважно воспитал, но это другой вопрос. Говорят, там гены имеют основополагающее значение… А этому растяпе даже помогать не хочется! Честное слово, просто стыдно – два седых полковника ищут чемодан какого-то любителя молоденьких девочек!

– Я все-таки смотрю на это несколько иначе, – возразил Гуров. – Отчим опасается, что Грязнов после таких неприятностей вообще слетит с катушек, запьет и наделает еще больших глупостей. Несмотря ни на что, он его по-своему любит. Это единственное, что у него осталось от последней и, может быть, единственной любви. И он чувствует ответственность за своего непутевого пасынка, но помочь ему уже не в силах. В конце концов, это наш человек, Стас. А своим нужно помогать – это закон жизни, хотя он и не прописан на бумаге. И потом, чем уж так провинился перед нами этот Грязнов? Обыкновенный человек, вовсе не такой уж плохой, увлекающийся, несобранный, но это ведь не преступление… Ты вон тоже – с утра пива попросил: мне что же теперь, в алкоголики тебя зачислять?

– Далось ему это пиво! – проворчал Крячко. – Знал бы я, что мы тут будем вроде странствующих монахов, ни за что бы не приехал!