Сийм ворвался в комнату. Хоботок, который почему-то в это время стоял за дверью, со всего размаху шлепнулся на пол. Сийм воскликнул:
– Запоминай каждое слово, что я тебе скажу, Слоняйка! С завтрашнего дня ты открываешь новую страницу в своей жизни: никакого сачкования!
– Это тебе Мурляна сказала?
– Да.
– Чего она тебе еще сказала?
– Тебе необязательно знать. Будь у тебя хоть чуточку больше упорства…
– Но ведь ты сам говорил, что это очень глупо, что дети должны учиться и тогда, когда им неохота…
– Пожалуйста, не говори о вещах, в которых ты ничего не смыслишь. Одно ясно – ты продолжаешь учебу, потому что… – Сийм усадил Хоботка к себе на колени. – Потому что ты, Слоняйка, не глупый. Это сказала сама Мурляна, она даже больше сказала…
– Что у меня очень светлая голова и доброе сердце, да?
– Ты, конечно, подслушивал за дверью?
– Нет, не подслушивал. Просто я так думаю.
– Рассказывай! Ну ладно, неважно, как это было. Важно то…
– Что ты снова будешь играть со мной и не будешь отсылать в маленькую комнату, когда придут мальчишки.
– Хорошо, не буду. Но ты, пожалуйста, не визжи, когда они в гостях у нас. Они неплохие ребята, только…
– Хорошо, больше не буду визжать. А по вечерам мы станем рассказывать друг другу, что мы делали днем.
– Ладно, а еще…
– А еще…
Они поняли друг друга с полуслова, и это перенесло их в самое начало их дружбы и заставило тесно-тесно прижаться друг к другу.
– Слоняйка, а ты помнишь, как ты свалился в колодец?
– Да, я все помню…
Родители, вернувшись из кино, застали их спящими в кресле в объятиях друг друга.
ХОБОТОК ПРОИГРЫВАЕТ ВОЙНУ
Как легко давать красивые обещания и как трудно их выполнять! На другой же день Сийм побежал в кино смотреть индейцев и… затерялся в дремучих вековых лесах. Мир бледнолицых перестал для него существовать и Хоботок – тоже.
Хоботок же утратил малейший интерес к науке. Только одну вещь он еще хотел знать. Дни и ночи он размышлял над нею. Хоботок сидел неподвижно в углу около радио, уставившись в одну точку, и все думал, думал. Со стороны могло показаться, что он спит с открытыми глазами. Но Хоботок не спал, он бился над вопросом: куда уходит дружба? Мяч убегает за куст сирени или поленницу дров, цветные карандаши закатываются под кровать или книжную полку. Папа уходит к друзьям. Яблоко исчезает в животе у Сийма. Все это ясно и понятно. А дружба, куда она уходит?
Хоботок занимался расследованием этого вопроса не из праздного любопытства. У него была четкая цель: как только он выяснит, куда запряталась дружба, он отправится туда – будь это хоть на краю света – и вернет ее.
За этими размышлениями Хоботок не замечал больших перемен, которые происходили вокруг. Вернее, он их замечал, но не придавал им значения.
Ханно и Эльдур стали все чаще наведываться к Сийму. Но они были уже не Ханно и Эльдур, а Зоркий Орел и Быстроногий Олень. Да и Сийм уже был не Сийм, а Большой Змей. Марис неожиданно превратилась в Уа-та-Уа.
Все четверо были ловкими и отважными воинами, каждый из них заслуживал быть вождем. Но, к сожалению, все не могут быть вождями, кто-то должен быть и племенем, иначе некого вести за собой в поход. Договорились, что вождями будут Зоркий Орел и Большой Змей, а Быстроногий Олень и Уа-та-Уа будут их племенами. Каждому – по племени. А чтобы было интересней, племена ходили в поход то с одним, то с другим вождем.
Вожди построили себе вигвамы: Зоркий Орел – в старом пустующем сарае за своим домом, а Большой Змей – у себя во дворе, в узком проходе между поленницей дров и забором. Вигвам Большого Змея был без крыши и боковых стен, зато имелось два выхода. На войне очень важно, чтобы у тебя было одним выходом больше, чем у врага. А еще в вигвам вел потайной -ход – расшатанная доска в заборе, которая запросто отодвигалась. Но об этом никто не должен был знать.
Вожди разрабатывали хитроумные военные планы. Например, Зоркий Орел со своим племенем пробирался через прерию (то есть: напрямик через два двора, которые соединяли их дома) или через вековые леса (то есть: в обход, по улицам) во владения Большого Змея, окружал его вигвам и со страшными боевыми криками атаковал его. Большой Змей и его племя вначале оказывали доблестное сопротивление (то есть: испускали точно такие же дикие вопли), но потом вынуждены были сдаваться в плен и их скальпировали (то есть: снимали у них с головы украшения с перьями).
Зоркого Орла невозможно было атаковать в его вигваме, потому что он всегда запирался изнутри на крючок. Его приходилось вначале выманивать оттуда, и только тогда внезапно атаковать.
Это были очень дружественные военные походы. Ну, иногда, конечно, бывали и разногласия, но какая война обходится без них.
Как-то Быстроногий Олень явился к Большому Змею, держа в вытянутой руке пластмассовый пистолет и прицеливаясь. Как только он вошел в переднюю, он тут же выстрелил. Пуля – деревянная палочка с резиновым наконечником – ударилась в дверь ванной и приклеилась к ней.
– Я больше не племя Ханно, – объявил Быстроногий Олень. – С Ханно вообще нельзя дружить – больно задаваться стал. Давай пойдем на него войной. – И он снова выстрелил.
– Дай-ка мне тоже пульнуть, – попросил вождь Большой Змей.
Ханно разрешил.
Они пуляли в дверь ванной, в дверь кухни, в стену. Быстроногий Олень раз стрельнул в зеркало, но Большой Змей тут же увел его в комнату.
Потом они опять стреляли куда попало, пока Быстроногий Олень не сказал:
– Принеси-ка цветной карандаш, да потемней, а то светлый не будет видно. Начертим на двери круги и будем стрелять по цели. Кто точнее попадет, тот выиграл.
– А как мы потом круги отмоем? – спросил Большой Змей.
– Ототрем. Смочим носовой платок слюной и будем тереть.
Большой Змей был в нерешительности, но он не мог этого показать другим, потому что вожди должны быть решительными. Он отыскал темно-синий карандаш и нарисовал на двери три круга: большой, средний и совсем маленький. Самый маленький был в серединке. Кто в него попадет,
