расследовании. У меня далеко не самая хорошая память на лица… Гораздо проще было бы ухватиться за номер «бэхи».

– Номер?! – Брови полковника стремительно взметнулись вверх. – Вам известен номер этого темно- вишневого «БМВ», Оксана? Вы запомнили его? Так что же вы молчите?

– Я… – Напор Гурова вновь заставил девушку растеряться. – Разве я?.. Я думала, он вам известен. Я же сказала тогда номер Владимиру Григорьевичу по телефону.

Испепеляющий взгляд оперативника буквально вонзился в сидящего рядом с Абросимовой журналиста. Лицо Сидько залилось пунцовой краской. Он потупил взгляд и дважды дернул себя за мочку уха.

– Оксана, – тихо произнес он. – Я же говорю вам, что не отнесся тогда серьезно к вашим словам. Черт! Я не слышал никакого номера. Я просто пропустил его мимо ушей. Поймите… Вот мать твою!

Сидько был крайне раздосадован. Но Гурова это сейчас волновало меньше всего. Он сам злился на журналиста.

– Вы помните номер? – Вопрос полковника был обращен к девушке.

– Ну… Да, постойте! Я записала его, как пришла домой. И диктовала Владимиру Григорьевичу уже с написанного.

Оксана прошла к своему столу, возле которого сидел Гуров, выдвинула нижний ящик и, присев на корточки, приступила к кропотливым поискам. Полковник уже извлек из кармана свой мобильный телефон. Глаза Абросимовой засветились. Ее действия увенчались успехом.

– Вот он. – Она поднялась на ноги и тут же торжественно протянула Гурову небольшой клочок тетрадного листа. – «БМВ». Цвет – темно-вишневый. Номер…

Гуров взял находку. Палец левой руки уже набрал на панели мобильника номер дежурного в управлении. После второго гудка трубку сняли.

– Матвеев? Ты? – без всякого приветствия и представлений начал разговор Гуров. – Слушай, у меня тут есть кое-что. Надо срочно объявить в розыск один автомобиль. Номер у меня имеется. Записывай… Возьмешь на себя этот вопрос? Только не теряй времени… Сейчас же…

Дежурный добросовестно записал все со слов Гурова и только после этого смог и сам вклиниться в словесный поток собеседника:

– Лев Иванович, вас искал Петр Николаевич и…

– Я сейчас занят, – довольно грубо отрезал Гуров. – Займись, чем я тебе сказал.

– Лев Иванович, это важно.

– Что там у вас?

– Кажется, нашелся этот парень. Ну, чей фоторобот вы…

Гуров поднялся со стула.

– Что значит «кажется»?

– С нами связался участковый Химкинского РОВДа. По его словам, он видел человека, чей потрет мы размножили и направили сотрудникам всех отделений. Надо навестить его, Лев Иванович, и выяснить…

– Химки. Как зовут этого участкового?

– Черкасов. Старший лейтенант Черкасов.

– Хорошо. Я выезжаю.

Гуров убрал телефон в карман. Оксана и Владимир внимательно наблюдали за действиями полковника. Журналист тоже поднялся на ноги. Его лицо выражало намерение и впредь содействовать органам правопорядка. Но у Гурова на этот счет были иные планы.

– Я должен срочно уехать, – жестко сказал он. – Владимир Григорьевич, мне очень жаль, но, похоже, вам придется возвращаться в издательство своим ходом, – полковник перевел взгляд на девушку. – А вас, Оксана, несмотря ни на что, я все-таки жду завтра утром у себя.

Не добавив больше не слова, Гуров направился из комнаты в прихожую, а затем и вовсе покинул квартиру Абросимовых.

На Людмилу он не смотрел, правда, не забывая при этом обнимать ее рукой за плечи. Все внимание было сосредоточено на лице Леонида, которое он мог прекрасно видеть со своего места в зеркале заднего вида. Тот молча и сосредоточенно вел автомобиль в сторону Шереметьева, созерцая убегающий под шуршащие колеса раскаленный асфальт трассы.

Он, Охотник, свою работу уже закончил. Или почти закончил. Оставались какие-то считаные минуты. Далее эстафету автоматически принимал Леонид, и дальнейшая судьба девушки его мало волновала. Однако он знал, что и как должно произойти с ней впоследствии. Справится ли Леня со своей ролью? Со своей несложной, но ответственной задачей? Неизвестно почему, но в последнее время Охотник чувствовал недоверие к партнеру. Чувствовал, как тот неумолимо сдает в моральном плане. Это непрофессионально. Надо намекнуть об этом Олегу… Хотя какое, собственно говоря, ему до этого дело? Он стал слишком ответственно относиться к своим обязанностям. Это нехорошо. Это – излишне. В целом это не его игра!

Он улыбнулся одними уголками губ. В прямой видимости уже показалась территория аэропорта.

– Билет, малыш. – Он поцеловал ее в висок. – Выйдем из машины, возьми у Лени мой билет. И главное, не отставай. Я не хочу потерять свою любовь по причине безумной, снующей взад-вперед многочисленной толпы москвичей и гостей нашего города. Леня, – его голос сделался строгим и требовательным, – Людочка на твоей ответственности. Если надо, возьми ее за руку.

– А ты? – Она повернула голову.

– Я в кассы. Есть у меня там один надежный прихват. Времени, конечно, в обрез, – он взглянул на