Бред какой-то. Дурдом.

– Да, если дело дойдет до суда, вам останется только одна линия – имитировать сильнейшее душевное потрясение, реактивный психоз, состояние аффекта, временное помрачение сознания… Правда, в этом случае придется за все отдуваться вашим сотрудникам – тем, кому вы отдавали приказания.

– Так… – медленно проговорил Бардин и, с удивлением посмотрев на обломки карандаша в своих руках, выбросил их в корзину. – Я вижу, вы не блефуете. У вас есть какие-то доказательства? Но о чем речь?

– Да уж, доказательства хоть куда! – подтвердил Гуров. – И вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Речь идет о похищении человека.

У Бардина опять дернулась щека.

– Я говорю о Вельяминове, которого ваши люди похитили, заперли в подвале и несколько дней избивали. О том, что они к тому же угнали его машину и скрывались от милиции, я уже и не упоминаю. На фоне остального это семечки.

– И зачем они это сделали, как вы думаете? – осторожно спросил Бардин, исподлобья взглядывая на Гурова.

– Так же, как и вы, – сказал тот. – Поэтому давайте не будем темнить, а раскроем наконец карты. Ваша дочь похищена? За нее требуют выкуп?

Молчание банкира казалось бесконечным. Он просто сидел, не двигаясь, и неотрывно смотрел на Гурова. Впервые Гуров обратил внимание на то, что Бардин уже далеко не молод и лицо его покрыто морщинами, а виски умело закрашенной сединой. И еще Гуров заметил, что в этот момент в глазах у Бардина погасли огоньки. Он весь поник и сгорбился.

– Да, они требуют за нее выкуп, – наконец сказал Бардин надтреснутым мертвым голосом. – Очень большой выкуп. Пять миллионов «зеленых». Но я не мальчишка. У меня есть сердце, но я знаю жизнь и людей и не строю иллюзий. Лариса, конечно, уже мертва. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Эти ублюдки не станут держать ее живой – для них это слишком опасно и хлопотно. Сейчас все просто дурят друг друга. Они мне шлют послания, вы ищете следы, а я нанимаю водолазов, чтобы убедить вас, что ничего не знаю ни о каком похищении. Целый спектакль! Сейчас же позвоню помощнику, чтобы расплатился с водолазами… А то, что вы говорите насчет Вельяминова, меня нисколько не волнует. Этого ублюдка я с удовольствием задушил бы собственными руками и не испытывал бы ни малейших угрызений совести. Признаюсь вам в этом откровенно. Это он подставил мою дочь. Он помалкивает, потому что знает, чем для него грозит правда, но потихоньку сдает своих дружков. А когда он сдаст их всех…

– Владимир Дмитриевич! Вы упускаете из виду, что Вельяминов уже не в ваших руках. К счастью, разумеется, потому что о грозящей вам ответственности я уже упоминал…

– Я не боюсь никакой ответственности, – заявил Бардин. – О чем идет речь? Я никого не похищал. Это у меня похитили дочь. Для адвоката такая ситуация – лучше не придумаешь. Есть на чем вышибить слезу. А Вельяминова я даже и в глаза не видел. Знал, что дочь с ним встречается, но не более того… Скажу вам по секрету, я предупредил ее телохранителей, чтобы они с этого типа глаз не спускали. Если бы он попытался переступить некоторые границы – ему попросту переломали бы кости. Так что, по сути дела, этот мерзавец был для Ларисы чем-то вроде мебели…

– Не уверен, – заметил Гуров. – Насчет мебели не уверен. И потом, вы ограничили его в одном, а он наверстал упущенное в другом. Однако не стоит об этом – все это пройденный этап. Вельяминова мы освободили и тут же арестовали, разумеется. Задержаны также и двое ваших людей, которые присматривали за аптечным складом. Но об этом пока тоже не стоит – с вами разбираться будем потом. Но, учитывая, что у вас еще погиб Стариков, потери вы несете ощутимые, Владимир Дмитриевич! А результаты не очень. Не пора ли повернуться лицом к родной милиции? Собственно, я уже не спрашиваю – просто констатирую факт. Больше заниматься самодеятельностью я вам не позволю. Давайте теперь сотрудничать. Только так мы сможем выйти на похитителей.

– Кажется, у меня уже нет выбора, – без особого удовольствия сказал Бардин. – Вы приперли меня к стенке. Даже если я пошлю вас сейчас подальше, вы же не дадите мне и пальцем пошевелить. Только что касается ваших планов со мной разобраться – тут вам ничего не выгорит, не надейтесь. Моего причастия к похищению этого ублюдка вы не докажете. Никаких приказов на этот счет я не отдавал, людей, которых вы взяли, в глаза не видел, и тот аптечный склад мне не принадлежит.

– Ладно-ладно, – досадливо поморщился Гуров. – Я же сказал – это дело будущего. Не будем отвлекаться. Рассказывайте, что от вас требуют.

Бардин будто наткнулся с разбегу на препятствие, непонимающим взглядом посмотрел на Гурова, а потом сжал кулаки и хрипло сказал:

– Они позвонили мне уже на следующий день и предупредили, чтобы я внимательно просматривал служебную почту. Письмо с нарисованным кроликом на конверте предназначается лично мне. О похищении еще не было сказано ни слова, но этот наглый голос и общий тон разговора насторожили меня. Я был на пределе, хотя старался не показывать своей слабости. Когда в твоих руках такой огромный финансовый механизм, ты не имеешь права быть слабым.

– Письмо пришло? – спросил Гуров. – Оно у вас?

– Письмо пришло в тот же день, – подтвердил Бардин. – Знаете, эти мрази решили еще и поглумиться. Впрочем, чего ждать от ненормальных? Они нарисовали на конверте кролика – как в журнале «Плейбой», видели, наверное? Текст был написан печатными буквами от руки… Впрочем, вы можете сами убедиться.

Он открыл сейф за своей спиной и достал оттуда тонкую пачку писем в длинных белых конвертах без обратного адреса. На каждом конверте розовым фломастером был нарисован игривый кролик с блудливыми раскосыми глазами. Изображение было исполнено легкими уверенными штрихами – рисовал человек, явно не лишенный таланта.

– У меня в службе безопасности есть специалисты, – добавил Бардин. – Они снимали с этих бумажек отпечатки пальцев. Бесполезно. Отпечатки все разные. Мне сказали, что они женские и принадлежат, скорее всего, работникам почты. Бандиты, судя по всему, действовали в перчатках.

– Отпечатки пальцев-то вам зачем? – удивился Гуров.

– У меня есть знакомые в вашем ведомстве, – усмехнулся Бардин. – Им не составило бы труда проверить отпечатки в базе данных. Если бы я знал, кому они принадлежат…

– Собственного говоря, я знаю, кому они могли бы принадлежать, – заметил Гуров. – Нам известно, кто